— Через два-три дня я с соседом поеду в село на менку, вернее, помочь ему. Я свободно говорю по-немецки и нужен ему как тягловая сила и переводчик на всякий случай. Обещает кормить и посулил ботинки. Возвращусь через пару недель и зайду потолковать.
Владик боязливо глянул по сторонам и быстро простился.
— Он хороший и умный парень, но растерялся, раскис, а жалко, пропасть может. Ему надо помочь найти себя, но первым долгом подкормить малость. Пусть сходит в село, а потом непременно я займусь им. — Николай долго шел молча, о чем-то напряженно размышляя, потом резко повернулся ко мне, продолжил: — Как ты думаешь, разрешат мне заняться Владиком? — И, не ожидая ответа, сказал твердо: — Будет он подпольщиком. Я постараюсь, а ты мне поможешь.
Однако планы Николая не сбылись. Через месяц мы узнали, что Владик с матерью в своем доме отравились угарным газом. Был ли это несчастный случай, или самоубийство — никто определенно сказать не мог, но мой друг искренне горевал по поводу гибели товарища, и мы замечали, что он терзался угрызением совести, хотя ни в чем не был повинен перед Владиком.
* * *
У Николая появился новый товарищ — Валек. Я спросил у него об этом парне.
— Мировой пацан, — ответил он охотно. — Моложе нас, но хлопец что надо. Смелый, толковый и «без языка». О нашей организации он не знает, но мне кое в чем помогает. Вот познакомишься, он и тебе понравится.
Потом Николай сказал, что они с Вальком достали 5 гранат, еще через несколько дней сообщил, что Валек принес 10 коробок патронов. Все Валек да Валек. Решили узнать этого паренька поближе.
Приходим с политруком к Николаю — и удачно: застаем его вместе с новым товарищем. Познакомились, но разговор не клеился. Даже Владимир, всегда умеющий находить общие темы для разговора с совершенно незнакомыми людьми, молчал, изучающе поглядывая то на Николая, то на Валентина. Мне показалось, что я его уже где-то видел. Потому и спросил:
— Послушай, ты не в нашей ли, одиннадцатой, школе учился?
— Да. Перед войной в седьмом классе был.
— Родители у тебя есть?
— Есть мать и сестренка меньшая. Живем на Стекольной колонии.
— А отец?
— В тридцать седьмом забрали, и ни слуху ни духу.
— А ты чем занимаешься? — спросил политрук, не отрывая взгляда от Валька.
— Кражами! — не моргнув глазом, брякнул новый знакомый.
— Кражами? — переспросил политрук, недоумевая.
— Да, кра-жа-ми, — чеканя каждый слог, ответил Валек, удивляясь: неужели, мол, непонятно?
Николай вдруг несколько раз кашлянул и, краснея, робко вмешался в разговор:
— Понимаешь, Вова, они воруют только у немцев… Продукты, обмундирование и даже оружие.