– Откуда он у вас? – спросил певец дрогнувшим голосом, не решаясь протянуть руку.
– Нашла, – усмехнулась Вика, скривившись. Не то, чтобы она пыталась строить из себя крутую, просто, неловко задела горящую огнем кожу на груди и испытала резкую боль, от которой из глаз едва не брызнули слезы. – Угадайте, где я его нашла?
– Да какая разница? Вы ведь хотите мне его вернуть?
– Не так скоро. – Вика убрала руку за спину. Окунцов изумленно проводил глазами исчезнувший портсигар.
– А в чем дело? А, понял. Вы хотите получить вознаграждение? – Презрения, сквозившего в его тоне, было слишком много для расшатанных за последние дни Викиных нервов, и она разозлилась.
– Вы признаете, что это ваша вещь?
– Конечно, признаю, – машинально ответил Окунцов, роясь в портмоне из змеиной кожи. – Сколько вы хотите? Сто? Двести баксов?
– Засунь их себе в задницу, – ласково посоветовала Вика, сама удивляясь собственной грубости.
– Что-о-о?
– Что слышал, – огрызнулась Вика.
– Чего же вам надо?
– Всего лишь узнать, удобно ли тебе было сидеть в кустах. Ведь именно там, в кустах бузины ты обронил свою цацку.
Теперь Окунцов испугался по-настоящему. Он понимал, что сам загнал себя в ловушку. Отступать ему было некуда, он сам признался, что портсигар принадлежит ему и даже предлагал этой чокнутой вознаграждение. Вике даже стало его жалко, настолько погано он выглядел, сравнявшись цветом лица со своей не слишком свежей грязно-зеленого цвета рубашкой из шелка тусса. Щеки его так же лоснились от внезапно выступившего пота, как эта благородная ткань.
Внезапно она поняла, что этот тип не убивал Князеву. Не способен он на такое, кишка тонка. Чужими руками – возможно, но пачкаться самому? Это вряд ли.
Внезапное озарение меняло все ее планы. Она по-прежнему не сомневалась, что Окунцов что-то видел, но убийцей он не был и, следовательно, выколотить из него правду становилось труднее – бояться ему, в общем-то, нечего и он может упираться и отнекиваться до второго пришествия.
– Послушайте, а ведь я вас узнал, – прищурился вдруг Курский соловей. – Вы – та самая девица, что шныряла вокруг пруда в тот день, когда погибла Софья. Только тогда вы показались мне более привлекательной. Что у вас с лицом, милочка?
– Не твое дело, – прошипела уязвленная Вика. – Кстати, Софью Аркадьевну убили не днем, а ночью, и вы, господин Окунцов, сидели в это время в кустах бузины. Кстати, никак не пойму, чтовы там делали? Живот, что ли, прихватило? Или любовались тем, как убивают вашу знакомую?
– Я ничего не видел! – вдруг окрысился Окунцов. – Не докажете.