Эти пять вечеров оказались самыми яркими и насыщенными в моей жизни — пять вечеров счастья…
Счастье каждый вечер заканчивалось рядом с моим домом. Здесь я решительно оставляла Сергея за калиткой. В последний вечер он что-то почуял, заметно нервничал, долго не хотел везти меня домой. Мы даже слегка поругались. В конце концов он привез меня к дому. За калитку он меня не пустил, притиснул к себе нетерпеливыми руками, стал целовать в глаза, в лоб, в шею, пока не добрался до губ. Наши тела разделяла только тонкая ткань одежды. В грудь мне тяжко и быстро колотилось его сердце. Секс запрещен, но целоваться-то никто не запрещает! Что-то было не так, что-то мешало мне, и я с силой уперлась руками ему в грудь. Он меня отпустил, и я от него убежала. Дома бросилась под холодный душ прямо в одежде. В голове толчками билась кровь, в ушах шумело, стенки душевой плыли перед глазами. Поцелуй достался мне дорого, я никак не могла отдышаться. Обман мне мешал, вот что. Нехороший обман, мерзкий, в который угодил славный парень по имени Сережа. Тяжко было мне от обмана. Завтра меня вернут в мое тело, вот и замечательно. Мне казалось, будто в собственном организме будет проще.
Кто-то зашел в ванную. Я даже испугаться не успела, как дверки душевой распахнулись, и Сергей вытащил меня из-под душа. Все произошло слишком быстро. Парень приподнял меня, придавил к стене, навалившись горячей тяжестью, и стал целовать — в глаза, в подбородок, в шею — куда попадет. Я только успела произнести его имя. Потом я сообразила, что он, крепко меня стиснув, куда-то несет. И тут я от страха протрезвела. Каждый волонтер перед заключением первого контракта пробует на себе действие датчика. Испытать такое еще раз я согласилась бы только под прицелом.
— Сережа, — робко пискнула я. Парень между тем безошибочно нес меня по направлению к спальне.
— Сережа! — крикнула я. Он приостановился, но только затем, чтобы поцеловать меня в губы и перехватить удобнее. Губы, руки у него — горячие, жадные, дрожь его тела передалась мне. Останавливать его — жестоко. Чем я объясню ему отказ? Придумывать что-то на ходу? Снова получится ложь, теперь уже невыносимая для обоих. В дверях спальни мои пальцы сами зацепились за косяк, но как-то безуспешно. И тут я поняла, что останавливать его не собираюсь. Не хочу. Не могу. Сергей положил меня на кровать, я сама задрала на нем рубашку, чтобы прижаться к его обнаженному животу. Сергей пробормотал слова любви, сладостные, желанные. У меня еще был выход из положения — датчик срабатывает на оргазм, которого можно избежать. Я только успела об этом вспомнить, как ощутила в себе плоть Сергея, забилась в сладостных судорогах, и меня сразу пронзила слепящая боль. Тишину благопристойного домика разорвал безумный вопль, мой собственный, который я