Едва он успел после уроков отметиться в учительской, как был зван к заведующей. Войдя в её кабинет, он сдержанно кивнул – они уже виделись сегодня – и выжидательно уставился на Анну Ивановну.
— Проходите, голубчик, — Завадская указала на диван. — Присаживайтесь, разговор у меня к вам имеется.
— Уже? — Гурьев сделал вид, что удивлён.
— Уже, уже. Яков Кириллович, Вы что с детьми делаете?!
— А что?
— Да просто кошмар какой-то. Вся школа на литературе помешалась.
— Это пройдёт. К концу первой четверти примерно.
— Не знаю. С трудом верится, если уж откровенно.
Гурьев молча улыбался, спокойно ожидая продолжения. Завадская повела плечами, кутаясь в свой неизменный платок.
— У меня сегодня делегация была, — продолжила Завадская, — из десятого «Б». Весь актив в полном составе.
— Во главе?
— Я знаю, о чём Вы подумали. Чердынцевой не было. Хотя, безусловно, её влияние чувствуется.
— Почему?
— Потому что староста и комсорг – мальчишки, — Завадская внимательно посмотрела на Гурьева. — Они просили назначить вас к ним классным воспитателем.
— И что вы им ответили? — осторожно поинтересовался Гурьев после паузы.
Завадская опять зябко поёжилась:
— Я сказала – я подумаю.
— Вы или я?
— Давайте вместе, — согласилась Завадская. — Я, признаюсь, была бы премного вам обязана, если бы вы приняли это предложение.
— Да?
— Что с Вами? — не дождавшись ответа, Завадская вздохнула и пожаловалась: – Ах, ну, я разве не понимаю – вам не до классного руководства?!
— Но?
— Трудный класс, — посетовала Завадская. — За предыдущий год сменилось два классных воспитателя. Неровный класс. И чтобы десятый «Б» чего-то сам захотел, да ещё весь сразу, — я такого не припомню просто.
— Вы хотите сказать, что у меня нет выбора? — Гурьев вдруг улыбнулся отчаянно.
— Боюсь, что так, Яков Кириллыч.
— А другие делегации вас не посещали?
— Не сомневайтесь. Посетят.
— Это радует, — Гурьев усмехнулся и чуть наклонил голову набок. — Мне действительно необходимо заниматься своими делами. Это очень важно, поверьте. Но если вы считаете, что детям необходимо иметь классным воспитателем непременно меня, то – куда же я денусь?
А в общем-то, в основном, из-за Даши, конечно, подумал он. Потому что…
— Значит, согласны?!
— A la guerre, comme a la guerre.[42]
— Только Вы не идите у них на поводу, — Завадская погрозила Гурьеву пальцем. — На шею сядут!
— Ох, не пугайте, — усмехнулся Гурьев. — Уж как прорежется. Только давайте договоримся.
— Всё, что угодно, Яков Кириллыч, — Завадская молитвенно прижала руки к груди.
Гурьев засмеялся.
— Ясно. Несколько вопросов.