Люкс с телефоном, подумал Гурьев. Как приятно быть молодым, здоровым и богатым. Куда приятнее, чем лагерной пылью. Ничего. Ничего. Это ведь ещё не конец, не так ли? Всё только начинается.
Он снял трубку, накрутил на диске номер коммутатора:
— Барышня, Москву, пожалуйста. Три – тридцать – пять.
— Соединяю.
В динамике несколько раз щёлкнуло, — ох, связь, связь, удержал Гурьев рвущийся наружу вздох, — и потом знакомый голос бодро произнёс:
— Дежурный Веденеев. Слушаю вас.
Гурьев перекинул тумблер на коробочке. Теперь в наушниках у тех, кто захотел бы подслушать беседу Гурьева с Москвой, звучал разговор, никакого отношения ни к Гурьеву, ни к его делам не имеющий. Шесть транзисторов, новомодных английских штучек, и два реле. Питание – от напряжения телефонной линии.
— Здорово, Василий. Царёв. Давай мне секретаря, я соскучился.
— Слушаюсь, Яков Кириллыч, — совсем весело отозвался Веденеев. — Узнал Вас! Как там погода? Небось отличная?
— Угадал. Загораю.
— Везёт же Вам, — почти натурально изображая голосом чёрную зависть, вздохнул Веденеев.
Ещё один, на этот раз – только один, щелчок.
— У аппарата.
— Здорово, секретарь.
— И тебе исполать, Гур, — проворчал Городецкий. — Как доехал, бродяга?
— Нормально. Только что обозрел объект. Завтра с утра залезу туда ножками, камушки потрогаю ручками. Дорога наверх – редкое нечто, однако.
— Ну, нашим воздушным шарикам плохая дорога – семечки. Ещё что?
— Пока ничего. Завтра отзвонюсь по результатам.
— Завадскую вербанул?
— Ты такой большой начальник, секретарь, — усмехнулся Гурьев, — но такой глупый, просто прелесть. Разве нужно таких людей вербовать? Два слова, полвзгляда.
— Ну-ну, полечи меня, учитель. Всё?
— Нет, не всё. Найди мне человечка. Лопатин Сергей Валерьянович, десятого года рождения, взяли в составе КБ Лифшица.
— Опять баба?!
— Варяг, не бузи. Какая разница?
— Зачем он тебе?
— Пригодится.
— Я не могу ГУЛАГ распустить по твоей просьбе. Ты знаешь.
— Найди его, Варяг.
— Я попробую. Теперь всё?
— Вроде всё пока.
— Добро. Загорай-купайся, сил набирайся. Как погода?
— Высший класс. Веденеев даст подробную сводку. У тебя?
— Осень в Москве, учитель. Равняется судьбе. Ничего я завернул, да?
— Ох, секретарь, — Гурьев вздохнул.
— До связи, Гур.
— До связи, Варяг.
Гурьев аккуратно положил трубку на рычаг и посмотрел на умолкнувший телефон. Тащить с собой в Сталиноморск аппарат «Касатки» не стоило – пока никаких особенных и частых переговоров не предвиделось, начнутся работы – тогда. Пока ещё слишком громоздкая штуковина. Ну, да не до жиру. Ладно. И так достаточно демаскирующих факторов. Интересно, как долго мне удастся бутафорить хотя бы вот по такому, сокращённому и урезанному донельзя, варианту?