— Как это – проехали?! Если она не сказала – тогда откуда?!
— Конечно, она ничего не сказала. А я не спросил, потому что я, в отличие от тебя, не дурак. Да, ты умный, стратег, а дурак. И скоро ты поймёшь, почему я даже не заикнулся о твоей записке до сих пор. Черновики завтра сдашь мне под роспись.
— Во как, — сердито проговорил Чердынцев. — Во как.
— Надеюсь, ты на себя сердишься? — вкрадчиво осведомился Гурьев. — Конечно, мечты твои во всей красе советское правительство воплотить не в состоянии, но! Кое-что сможем. Кое-что. Вот так, без пяти минут контр-адмирал Чердынцев.
— Не понимаю, — потряс головой Чердынцев. — Не понимаю!
— Поймёшь, — пообещал Гурьев. — Скоро, совсем уже скоро. А вот и наша выпивка с закуской, — он поднял глаза на входящего заведующего своим любимым греческим кафе.
— Вот, Яков Кириллович, — любовно расставив свои творения, сказал заведующий. — Как вы любите. Кушайте на здоровье. Позвоните, я потом Косту пришлю, посуду забрать.
— Спасибо, Амвросий Георгиевич, — Гурьев протянул ему деньги. — Вы просто метеорит. Спасибо.
— Ну, вообще, — дёрнул головой Чердынцев, когда грек покинул кабинет. — Ну, ты буржуй, Яков Кириллович, буржуй – с ума сойти!
— Я не буржуй, Михаил Аверьянович, — усмехнулся Гурьев. — Я себя уважаю. И людей, соответственно, тоже. Которые себя уважают – тех особенно. Давай-ка, разливай, коньячок у Стильянидиса знатный.
— Ну, может, ты и прав, — Чердынцев налил, поднял рюмку, посмотрел янтарную жидкость на свет. — Скорее всего, даже. Прав. Водку не пьёшь, что ли?
— Нам водка сейчас не пойдёт, — убеждённо сказал Гурьев. — Нам сейчас с тобой непременно нужен коньяк, каплей. Вот этот, мягкий такой. И не из широкобёдрых бокалов, как этикетом предписано, а вот так, рюмками и залпом. Давай, каплей. Помянем всех, кто не с нами.
Они выпили, не чокаясь. Чердынцев, сжевав лимон, к еде не притронулся пока:
— Ну, говори, Яков Кириллович. Говори, чего я тебе должен. Я же понимаю – я тебе не просто должен.
— Ты, Михаил Аверьянович, службу несёшь, Родину защищаешь, — тихо проговорил Гурьев. — А Родина – поэтому – самое дорогое, что у тебя есть, защитить обязана. Это правильно, и только так – правильно. Родине и отслужишь. А я – просто оказался в нужном месте в нужное время.
— Вот ты какой, — опустил голову Чердынцев.
— Да, я такой, — согласился Гурьев. — Такой – и ещё всякий разный бываю, в зависимости от степени важности поставленных задач. Давай ещё. За дочь твою, капитан-лейтенант Чердынцев. За твою самую главную и большую жизненную удачу.
— Вот так.