Ирина с ужасом думала о барьере, разделяющем её и Гура. Это было даже хуже, чем если бы он – или она – улетели на Луну или на Марс. Невозможно. Никогда. Никогда?
После очередного урока литературы, Гурьев не ушёл вместе со всеми – остался. Сидел, выложив на парту удивительно красивые руки – ухоженные, с широкими запястьями, узкими сильными ладонями и длинными пальцами, смотрел в окно, с каким-то странным, отстранённым выражением лица. Она так любила на него смотреть. Всегда. Эти руки… Ирина не выдержала, оторвала от журнала глаза:
— Ты что-то хотел спросить, Яша?
— Не спросить. Предложить, — Гурьев поднялся, подошёл ближе, уселся на первую парту – прямо перед её лицом. — Давайте, я вам Москву покажу?
— Я родилась в Москве. И, кажется, неплохо знаю город, — на её щеках выступил румянец.
— Ну и что? — Гурьев пожал плечами. — Я покажу вам мою Москву. Она ведь у всех разная, так?
— Яша, я… Я не смогу. Я очень занята.
— Это неправда.
— Яша, — Ирина поднялась. — Пожалуйста, не надо.
— Я буду вас ждать ровно в шесть у входа в Манеж со стороны Кремля.
— Яша, это невозможно. Я не приду.
— Почему?
— Ты прекрасно понимаешь, почему.
— Нет.
— Потому, что ты – ученик, а я – учитель. — Хотя бы формально, подумала она.
— Мне нравятся ваши уроки, Ирина Павловна. Вы очень стараетесь, и вы – умница. Но вы совершенно не чувствуете историю вокруг себя. Вернее, боитесь чувствовать. А ведь литература без истории невозможна. И без истории, и без историй. Умение рассказывать историю – это очень, очень важно. Давайте, я вам немножко помогу.
— Это – единственная причина для встречи?
— Это не причина. Это повод. И мне представляется глупым и бессмысленным это скрывать.
— Я прекрасно понимаю, что со сверстницами тебе скучно, Яша. Но я – тоже неподходящий… объект. Потому что это школа, и…
— И всё? Или есть ещё что-то?
— Послушай, кто дал тебе право так со мной разговаривать?!
— Вы.
— Да? Неужели?! Когда же?!
— Не думаю, что нужно уточнять. Не думаю. Вот совершенно. Но вы не можете сделать первый шаг, и его делаю я. Как и положено мужчине.
— Это всё совершенно не так. Абсолютно. Я не знаю, с чего ты это взял, зачем ты всё это придумываешь, мне совершенно…
— Т-ш-ш.
Гурьев вдруг взял Ирину за руку и вывел из-за учительского стола, — очень осторожно, но так, что у неё даже не возникло мысли ему воспротивиться. Притянул её к себе и закрыл Ирине рот ладонью, — она замолчала от неожиданности. Нежно-нежно провёл пальцами по лицу девушки, чувствуя, как она всем телом вздрагивает от его прикосновений, и сказал шёпотом: