— А остальные?
— Как я могу знать? Пробовать надо.
— Ты посмотри только, Батя. Какой кадр!
— Мы договорились, сынок? — Вавилов словно не слышал всего, что было произнесено с того момента, как прозвучала его последняя реплика.
— Обещаю, — Гурьев чуть прищурился.
— Ну, добро, — лицо Фёдора Петровича вмиг разгладилось. — Человек должен всегда человеком оставаться. Иначе сам превратится в нежить.
У Гурьева было море возражений в запасе, но он промолчал. Городецкий посмотрел на него – и кивнул одобрительно.
— Теперь многое понятно, — Вавилов грузно поднялся, посмотрел на подчинённых. — Порядок наведите, ребята. Давай-ка, сынок, ко мне в кабинет. И ты, Варяг.
Расположившись за столом и усадив Гурьева с Городецким, Вавилов разорвал, по старой привычке, новую пачку папирос «Норд» пополам и, закурив, кивнул Городецкому:
— Покажи колечко.
Городецкий достал аккуратно сложенный вчетверо лист и протянул Вавилову. Фёдор Петрович долго рассматривал картинку, потом вернул бумагу:
— Размножим на гектографе. Кто рисовал? Ты, сынок?
— Да.
— Толково. Должно помочь.
— Если оно ещё здесь, — Городецкий рассеянно вертел в руках ручку-самописку. — А, Батя?
— А где? — Гурьев напрягся.
— Да где угодно, — Городецкий вынул плоский портсигар, достал папиросу, закурил, с наслаждением затянулся. — Это не Тициан и даже не Фаберже. В каталогах его нет. Я проверю, но ставлю глаз, что в каталогах оно не значится. В случайности я, как известно, не верю. Значит, работали на заказ. Так, Батя?
— Так, Пинкертон.
— Ну почему Скворушка должна была заболеть именно сейчас? — Городецкий с силой затолкал самописку в нагрудный карман пиджака и снова взял лежавшую на краю пепельницы папиросу. — Кого мне по музеям и архивам отправлять? Колумба с Сотником? Или самому? Прр-р-роклятье!
— Музеи оставьте Полозову, — Гурьев посмотрел в половину окна. — Полозову. Это несложно, ему быстрее помогут, чем вам.
— Штучная мысль, сынок, — согласно кивнул Вавилов. — Мандат мы ему оформим, чтобы по бумажкам не было вопросов. Ты ему доверяешь?
— Да. Он, конечно, в драку полезет, но с этим мы с Учителем справимся.
— Да уж не подведите.
— Варяг, — Гурьев чуть повернулся, чтобы лучше видеть Городецкого.
— Да?
— Ты с какого года?
— Пятого.
— Как же ты на Олимпиаду попал?
— Да есть пара фокусов, — Городецкий заговорщически подмигнул.
— Добро. Сан Саныч, через час я хочу видеть план мероприятий по делу. Посидим над ним, если повезёт, до обеда управимся. Двигай.
Городецкий кивнул и вышел. Оставшись с Гурьевым с глазу на глаз, Вавилов зажёг очередную папиросу и, усмехнувшись каким-то своим раздумьям, проговорил: