— Виктор, постарайтесь выслушать меня очень внимательно и включите максимум воображения при максимуме скепсиса, на которые вы сейчас способны. Я не собираюсь с вами сюсюкать и уговаривать вас поверить мне. Верить, не верить – ваше дело. С моей стороны будет всего лишь справедливо дать вам шанс осознать, что происходит. Я всегда стараюсь поступать справедливо. И меня не интересует, верите вы в это или нет. Усвоили?
— У вас есть шанс поступить справедливо.
— И отпустить вас? — Гурьев улыбнулся. — Нет, это будет очень уж однобокая справедливость. Так не получится. Слушать будете или желаете дальше пикироваться?
— Давайте, говорите.
— Говорю. У вас внутри – не знаю, где, в мозгу, скорее всего, а может, и не только – находится существо, которое неизвестным науке способом очень сильно влияет на ваши решения, особенно по важным, основополагающим вопросам. Когда вы стреляли в моего друга, когда по вашему приказу сначала убили одного, а потом пытались убить другого близкого мне человека, возможно, во множестве других ситуаций, — это существо определяет ваши приоритеты и формирует пространство решений. Оно очень узкое, это пространство. Как правило, диапазон лежит между «убить» и «убить немедленно». Это очень плохо, Виктор. Очень.
— Я – стрелял в вашего друга?!? Вы с ума сошли…
— Отнюдь, — вздохнул Гурьев. — Мой друг – беркут.
— Так это…
— Да. Я пытался намекнуть вам, что есть вещи, с которыми не стоит заигрывать. Но, видимо, было уже поздно. Итак – вы мне попытаетесь поверить или нет?
— Я знаю, что сумасшествие может быть заразным… мистер. Но… Конечно же, я вам не верю. Это… Это бред. Что же касается убийств – я тем более не понимаю, о чём…
— Ну, как скажете, — пожав плечами, перебил Гурьев. — Моё дело маленькое – предупредить. Тогда сразу переходим к вопросам, — он вытащил другой шприц. — Сейчас я введу вам препарат, который несколько подавляет волю, и мы…
— Погодите.
— Да?
— Я вижу, что вы – человек с принципами. Я тоже. Так давайте…
— Это скучно, барон, — ласково сказал Гурьев, вставляя горлышко шприца в отверстие венозного катетера и осторожно поддавливая поршень. — Не бойтесь, это не больно. Ну, вот. Теперь подождём минут пять – и, как говорится, помолясь.
Тело Ротшильда опять напряглось и с неимоверной силой задёргалось – правда, амплитуда была очень мала. Всё-таки надёжно зафиксирован, подумал Гурьев. Надо же, какая воля к жизни у нашей зверюшки. Впрочем, ничего удивительного.
— Ты убьёшь его, и тебе придётся выйти, — спокойно сказал Гурьев. — Это займёт около трёх суток, но я подожду. За это время сюда не зайдёт ни один человек, в которого ты сможешь войти. А потом я убью тебя. Подумай хорошенько. Мозгов у тебя нет, но чем-то же ты пользуешься для обработки информации. Но ты поразительно, просто неимоверно туп. Это меня очень смешит.