— Ооотпуссссстиииииииии…
Гурьев решил проверить идею с именами, которую «прокручивал» с того момента, как обеспокоенный священник закричал на него:
— Назови моё имя.
— Яааааааа… нннееееее… могууухххх…
— Может, хватит? — скучающе спросил Гурьев. — Надоело, ей-богу. Назови моё имя.
— Ардзаа… Меннняааа… Ардзаа.
— Моё имя. Моё.
— Я… не… могу… — слова выходили из гортани лежащего человека с трудом, как будто тот, кто выталкивал их, стремительно терял силу.
— Боишься, — кивнул Гурьев. — Назови моё имя. Моё имя. Я хочу слышать, как ты произносишь его. Говори. Моё имя. Моё – имя!
— Нннеееееееттт…
— Моё имя.
— Ззззааа… Зззааааа… Нннеееееетттт…
— Тогда убирайся.
Близнецы на миг усилили вибрацию, но тут же притихли – вибрация не пропала, но стала значительно слабее. Вот так, подумал Гурьев. Вот так. Ротшильд открыл глаза и посмотрел на Гурьева мутным взглядом:
— Где… Где я?
— Дубль два, — улыбнулся Гурьев. — Весь вечер на манеже – одни и те же. Ваш квартирант почему-то говорит по-английски. Интересно, а по-русски он может? Вы знаете русский, Виктор?
— Н-нет…
— А как же вы общаетесь с вашими друзьями из Коминтерна?
— Немецкий… Английский…
— Ну, транслируйте ему: я хочу в следующий раз услышать какой-нибудь другой язык, а то английский за последнее время мне неимоверно надоел. Кстати, а этот господин, который вас завербовал, — Арнольд Дейч, он же Стефан Ланг, — на чём он вас развёл, Виктор? На любви барона и миллионера к несчастным оборванцам? Что он мог предложить вам в обмен на ваше сотрудничество? Да ещё такое активное – не просто позволить симпатизировать и оплачивать фокусы, а даже – вербовать неофитов. Что же? Должность председателя Всемирного банка Коминтерна?
— Я не знаю, о ком – и о чём – вы говорите.
— А вот мистер Дейч знал. Знаете, Виктор, вы оба – и этот вечный, вроде меня, скиталец, сын словацкого учителя, и вы – сумели, в общем, меня удивить. Единственное, чего я не могу понять: что у вас может быть общего? Или вы думаете, ваши контакты трудно было отследить? По-моему, только тупые ослы-педерасты из британской разведки могли не заметить, что вы оба тут под самым носом у них вытворяете. Так что же у вас общего? Вы мне не расскажете?
— А этот – как вы его назвали? — этот господин – он вам ничего не рассказал?
— Нет. Он продемонстрировал такое стремление воспарить к мировой революции, что пришлось его слегка… гм… заземлить. А то ведь буйные кембриджские идеалисты просто переключились бы с вашего канала связи на его. А это весьма не душеполезно. Весьма.
До Дейча-Ланга Гурьев пока не добрался, но Ротшильду не следовало об этом знать. Тем более, это скоро произойдёт, подумал он. Мои псы войны голодны, им нужно научиться охотиться. И – без Дейча охота на кембриджский кружок юных «сицилистов» могла не состояться, а этого допускать было ни в коем случае нельзя. Ни упускать этих золотых мальчиков, ни сдавать их секретной службе Гурьев вовсе не собирался.