Боюсь, мне не под силу выразить на бумаге те чувства, которые я испытал, получив и прочитав твоё письмо. Когда я дочитал его до половины, я понял, что очень хочу познакомиться с тобой. Прочтя в нём последнее слово, я понял, что хочу этого больше всего на свете. Обещаю тебе: я сделаю всё, что могу и что должен, чтобы Рэйчел и Гур смогли соединиться.
К сожалению, я пока не могу послать тебе свою фотографию – да это и не обязательно: я совершенно обыкновенный, внешне ничем не примечательный человек. Когда-то я хотел быть таким же большим и красивым, как Гур, но сейчас понимаю, насколько это неважно. Хочу только сказать тебе, что никогда в жизни не только не встречал, но даже не видел такой красивой девушки, как ты, и ни одна девушка никогда не писала и не говорила мне таких слов. И за них, за эти слова, за то, что они адресованы мне, я бесконечно тебе благодарен. Пусть это и случилось не из-за меня, а из-за Гура, — всё равно, это случилось, и это замечательно. Я надеюсь и верю, что когда-нибудь стану их достоин.
Признаться честно, я не умею писать длинные письма. Хочу сказать тебе только, что многое, очень многое в нашей жизни изменилось после твоего письма, — и в моей жизни, и в жизни Рэйчел, и, вероятно, изменится вскоре ещё сильнее. Больше я пока ничего не могу сказать тебе – я догадываюсь, ты хорошо понимаешь, что такое военная тайна. Я с радостью, гордостью и восхищением принимаю твоё предложение – и ты, конечно, права: когда бы это не произошло, война непременно закончится нашей победой, а мы с тобой обязательно встретимся.
Твой Андрей».
— Андрей, — прошептала девушка, поднимая на Гурьев сияющие глаза. — Видишь! Ты видишь?! Он мне написал! Я знала. Я знала, что он – такой. Настоящий друг – и всё понимает.
— Я бы очень сильно удивился, если бы он поступил иначе, — тихо проговорил Гурьев. — Ну, и кашу же ты заварила, дивушко. Такую кашу – просто ни в сказке сказать, ни пером описать.
— Какую кашу?!
— Надо подготовиться к их приезду.
— Гур…
— Я до сих пор теряюсь в догадках, — как Надежде удалось уговорить Городецкого. Ну, они ещё оба своё…
— Гур! Они приедут?! Вместе?!?
— Видишь ли, какое дело, Дашенька, — ласково произнёс Гурьев. — Я, конечно, бронепоезд. Но я передвигаюсь всё-таки по рельсам. А Тэдди… Андрей – он тоже бронепоезд, но летающий. И я совершенно не понимаю, что – а, главное, как – ты собираешься со всем этим делать.