Вы понимаете, что это значит?! Вы понимаете, сколько стоит такая работа?!? Она говорит, — он так ими гордится! Вы можете их починить? Могу ли я их починить?!? Что за идиот! Как можно сломать в таких часах турбийон – скажите мне, как?!? Я вам сам скажу, как! Нужно хорошенько закрепить их на своём дурацком котелке для овсянки – а потом разбежаться и со всего маху врезаться им в стену какого-нибудь их дурацкого замка потолще!!! Что вы улыбаетесь?! Вы понимаете, я ревел, как последний идиот, когда она ушла от меня со своими дурацкими часами?!? Женитесь на ней – или вы идиот ещё хуже меня!!!
— Я подумаю, — вздохнул Гурьев.
— Нет, вы посмотрите только на него – он подумает!!! Ещё один хахам гадоль![16] Когда надо думать – его нет! А когда надо хватать и бежать – он думает! Что вы смеётесь?! Что такого смешного в моих словах?!
Ну, вот – а ты сомневалась, что старик тебя запомнил, Рэйчел, подумал Гурьев, без всякого стеснения наслаждаясь происходящим. Ты всё-таки должна была предупредить меня, Рэйчел. Обязана была предупредить – по-настоящему. Совсем не так, как ты это сделала. Но я знаю, что тебе просто даже в голову это не пришло, моя Рэйчел. И не могло прийти – уж такая ты есть, моя Рэйчел. Он прав, моя Рэйчел. И сам не подозревает, насколько.
— Ничего, — продолжая улыбаться, заверил старика Гурьев. — Совершенно ничего, уверяю вас, мистер Милрайс. Я чувствую себя совершенно дома, и меня это радует.
— Сварить вам кофе? — проворчал ювелир. — Будете совсем как дома. Между прочим, в этой стране никто не умеет лучше меня чинить часы и варить настоящий тунисский кофе. Это же англичане. Они могут только выгонять из него пену. Ничего не понимают совершенно – а тем более, как надо варить кофе. Хотите?
— Хочу, — кивнул Гурьев. Наверное, Бог иногда всё-таки заглядывает на Землю, решил он. Ну, редко, конечно, и так – одним глазком. Но… — Очень хочу. Спасибо. Можно задать вам вопрос?
— Ну, задайте.
— Тот молодчик от Ротшильда, — вам не захотелось узнать, зачем он приходил?
— Затем же, за чем и все остальные ко мне приходят. Вы вот, например, — зачем? — Милрайс вдруг уставился на Гурьева: – А что, это как-то связано?!?
— Что?
— Графиня?! И Ротшильд?!
— Связано, — заявил Гурьев, не испытывая ни малейших угрызений совести по поводу своих умозаключений и стремления познакомить с ними ювелира. — Связано. Не знаю, как, но знаю, что связано.
Милрайс горько вздохнул и поднялся:
— Посидите, это недолго – кофе сварить.
Когда старик вернулся с двумя высокими чашками кофе, запах которого мог сбить с коня самого Салах-ад-дина, Гурьев достал изображение кольца и положил перед ювелиром: