– О! – поприветствовал он Сашеньку, отступая назад. – Добралась, значит? Молодец.
– Ага, добралась, – согласилась она, вдыхая вкусный аромат яблок. – Извините, я без приглашения.
– Я же тебя приглашал! – Федор Иванович отобрал сумку, швырнул ее на осевший диванчик и добавил: – заходи и располагайся.
Появлению Сашеньки он внутренне обрадовался, надо же кому-то излить свое беспокойство, надо же с кем-то обсудить создавшееся положение, должен же еще кто-нибудь понять трагичность момента!
Саша прошла по потертой ковровой дорожке в небольшую комнату, уютно обставленную незамысловатой мебелью, прислонилась к комоду и с надеждой посмотрела на Федора Ивановича. Позволит ли он… немного пожить у него?
– Ты у родственницы своей была? – участливо спросил он, нервно разглаживая бледно-голубую матерчатую скатерть.
– Я к маминой подруге ехала, – напомнила Сашенька.
– И как?
– У нее муж болеет… и проблемы.
Дальше она говорить не смогла, опять появились предательские слезы.
– Да ты что? – растерянно выдохнул Федор Иванович, устремляясь к гостье. Усадив Сашеньку за стол, он широкой шершавой ладонью погладил ее по голове. – Да ты что! А ну-ка рассказывай…
А с чего начать? Со школы, со сложных отношений с Галиной Аркадьевной, с момента появления первого постояльца, с мальчика Коли и его вечно занятых и недовольных родителей, с Пашки?
Сашенька всхлипнула и, сбиваясь то на одно, то на другое, стала пересказывать последние десять лет своей жизни. Где-то получалось коротко, где-то – длинно, но остановиться она уже не могла. Федор Иванович слушал внимательно и то хмурился, то качал головой, то перебивал сердитым: «вот ведь зараза какая!». Причем эти слова являлись универсальными и применялись абсолютно ко всему. Через час они уже пили чай с яблочным вареньем и дружно охали, поддерживая тем самым друг друга.
– Понимаете, – говорила Сашенька, – я как лучше хотела… чтобы не ссориться…
– А я ее любил, – раскрывал душу Федор Иванович, – да и сейчас…
– Я смотрю – он на моей кровати лежит… почему она так поступает? Я же ее родня…
– Накуролесил я тогда, как сволочь последняя, а она не простила… И права, сто раз права! А теперь индюка завела… отловить бы его в темном переулке…
– А у Элеоноры Борисовны семья… я и не собиралась навязываться… – прижимала руку к груди Сашенька, – просто она в свое время звала и я подумала…
– Пусть Машенька будет счастлива, она в отличие от меня этого заслуживает, но… – Федор Иванович беспокойно ерзал на стуле, – не могу я ее отпустить! Понимать же надо!