Это был высокий, исхудавший мужчина. Лицо его было бледно-восковым, на правом глазу темнела черная повязка, и на правом же виске виднелся большой, рваный, недавно заживший рубец, красный на фоне белизны лица. На руках у него были тяжелые кандалы, от них тянулась цепь, конец которой держал один из жандармов. Узника провели к скамье подсудимых. Это был Вавжинец Загдан.
Публика в зале поднялась с мест, чтобы получше разглядеть того, «бандитские» деяния которого, ставшие уже почти легендарными, должен был оценить и вынести приговор военный трибунал третьего рейха.
Глухой гул в зале все усиливался, но Загдан, казалось, не слушал его. Единственным глазом, из любопытства, взглянул на это сборище, где не было для него ни одной родной души, и стал смотреть в окно, за которым виднелся кусочек зимнего неба со спокойно плывущими по небу облаками. Он знал, что сегодня должен наступить конец, и не строил иллюзий по поводу того, каким он будет.
Когда в госпитале он пришел в себя и до его сознания дошло, что он промахнулся — пуля лишь раздробила висок и выбила глаз, — в порыве отчаяния он стал срывать повязки, раздирать раны в боку и на виске, чтобы умереть от потери крови. Но его привязали к кровати, а в изоляторе, где он лежал, теперь постоянно сидел жандарм и все время горел свет.
Лечили его старательно, несколько недель. А после этого началось следствие. Он ничего не скрывал и бесстрастно, подробно рассказал обо всем, о чем немцы сами даже никогда и не дознались бы. О том, как он раздобыл пистолет и гранату, о побеге из эшелона, о диверсии на товарной станции в Кенигсберге, о такси, о том, как убил жандармов у бензозаправочной станции… Своим непосредственным повествованием он поражал офицеров абвера, жандармерии, гестапо, каких-то гражданских лиц, допрашивавших его. Связанного цепями, его привезли на товарную станцию, чтобы он показал кабельный колодец, откуда подорвал гранатой цистерну. Прочитали и надпись на стене, сделанную им.
Иногда его жестоко избивали, в основном гестаповцы, и тогда едва зажившие раны снова открывались.
Держали его в застенке гестапо, прикованным цепью к стене, а у дверей камеры постоянно был часовой. Гестапо, абвер и жандармерия переругались между собой из-за Загдана — все хотели приписать себе заслуги в его поимке и мастерском ведении следствия.
Теперь, сидя в этом зале, Загдан думал о том, что пережил недавно, и желал лишь одного: чтобы ему хватило сил по-солдатски предстать перед теми, кто вынесет ему приговор.
Солдат, стоявший у дверей, объявил, что суд идет, и зал встал. Прокурор и судьи с минуту осматривали Загдана. Затем полковник Ревнер, председатель суда, приказал ему встать и через переводчика спросил его об анкетных данных, а также о том, подтверждает ли подсудимый показания, данные им во время следствия.