— Ты ничего не понимаешь в пленке! — сердито отбивался Вася.
— Не знаю уж, что за пленка вам досталась! — перебил его Евгений Данилович. — Только наша героиня, хоть и очень трогательна, вряд ли сейчас может служить поводом к смертельной борьбе двух великолепных наших героев. Немедленно восстановить брови и подтемнить волосы! — сердито распорядился он.
— Я объясню гримерам! — вызвался Вадим.
Мы с Вадимом провели у гримеров около часа. То серьезно, то шутливо переговариваясь с Нэлей и Ритой, он заставил их проделать различные манипуляции с моей головой. Потом, выхватив у Нэли полотенце, сам начал вытирать мои мокрые после мытья волосы.
Сжав мне ладонями закрытые полотенцем уши, он отклонил мою голову и, радостно заглядывая в глаза, что-то проговорил дрогнувшими губами.
— Мне не слышно, — тихо сказала я.
Он отбросил полотенце.
— Я сказал, что вы к нам вернулись опять, а то была вчерашняя рыжая лиса…
Мои уши и щеки запылали. Стыдно было подумать, как могла я вчера говорить с такой злобой.
— Извините, — прошептала я.
— Рая, дорогая, вы многого не понимаете! — сказал он, взяв мою руку в ладонь и прикрыв другой. — Очень многого. Я хотел бы…
Он осекся.
Гримерши слушали, широко открыв глаза, но мне было все равно.
— Я и себя не понимаю! — призналась я тихо и наконец решилась взглянуть на него.
Глаза его лучились радостью на растерянно улыбавшемся лице. Он крепко сжал мои пальцы:
— Все будет хорошо.
— Да и сейчас уже великолепно! — послышался веселый громкий голос Анны Николаевны, стоящей на пороге. — Рая, тебе в ножки поклониться Копылевскому мало… Все теперь стало прекрасно!
— Спасибо, — сказала я, и он отпустил мою руку. — Вам, девочки, тоже большое спасибо.
Рита и Нэля удовлетворенно улыбались.
— Да, теперь мы можем спокойно отдохнуть! — улыбнулся и Вадим. — Получилось колоссально!
Анна Николаевна кивнула и открыла дверь.
— А заниматься? — воскликнула я.
— Какая там репетиция? — засмеялась Анна Николаевна. — На съемке будет от силы четыре с половиной шага… Не беспокойся, все успеем… Я должна отдохнуть.
Вадим, закрывая за собой дверь, немного помедлил и ободряюще кивнул мне. Лицо у него вдруг стало грустным.
Пока Рита и Нэля примеряли мне различной длины косы, я смущенно перебирала в уме наш разговор с Вадимом, такой немногословный, но красноречивый. Хорошо, что вовремя пришла Анна Николаевна, а то гримеры могли бы узнать что-нибудь лишнее.
Сумерки сгущались, и я поспешила к Анне Николаевне. На мой тихий стук в дверь никто не ответил, и я нерешительно окликнула:
— Анна Николаевна, вы отдыхаете?