— Пять минуток! Еще пять минуток! — со смехом ответил тоненький детский голос.
— Все-таки, Венера, у девочки никакого режима, — заметила Фатыма. — Зря ты не оставила ее у родных мужа…
— Этот человек не будет иметь отношения ни ко мне, ни к моей дочери! — воскликнула Венера возмущенно. — Хватит мне терпеть его пьянство и безделье. Воспитаю девочку сама… Крыша над головой есть, зарабатываю… — Она перешла на башкирский язык.
Я уже начала припоминать кое-какие башкирские слова, но в быстром разговоре собеседниц понимала только, что они соглашаются с ней. Мне вспомнилась сегодняшняя съемка и слова Хабира. Да, теперь нас, башкирок, уже никто не может схватить за косу.
Неожиданно меня с разбегу обняла Альфия:
— Ты тоже пойдешь спать?
— Конечно. Мы ведь с тобой сегодня устали! — ответила я, слегка нажав пальцем на ее вздернутый нос.
Разговоры разом прекратились.
— Извините, Рая, мы всё забываем и опять по-башкирски, — сказала Венера и взяла девочку за плечо. — Альфия, пять минут прошло. Спать!
Фатыма повернула ко мне голову:
— Тебе тоже пора. Намучилась во время съемки?.. Зато как получилось! Мы ахнули…
Ее низкий голос с еле уловимым башкирским акцентом звучал искренним уважением. Значит, Хабир никому не рассказал… Я почувствовала к нему такую благодарность, что невольно и без всякого смущения призналась:
— Без Хабира ничего бы у меня не вышло!
Фатыма, засмеявшись, прикрыла своей маленькой ладонью мою руку, лежащую на перилах:
— А у меня и с Хабиром не получилось бы так!.. Иди отдыхай…
— Идем с нами, — сонно прильнула ко мне девочка. — Пойдем все вместе, да?
Так толпой мы и вошли в большое помещение третьего класса, где оба яруса пароходных полок были по-домашнему застелены покрывалами и украшены вышитыми подушками.
— А ведь Рая у нас в гостях первый раз! — воскликнула Роза.
— Тише, не говори так громко! — закапризничала Альфия. — Ты утюжок разбудишь!
Она уложила рядом с собой запеленатый в полотенце чугунный утюг и сонно вздохнула:
— Спи, спи…
— Забыли дома куклу, — улыбнулась Венера, укрывая одеялом и девочку и утюг.
Пока мы возились с Альфией, девушки вытащили на стол все сласти, какие у них нашлись.
Усталые, со слипающимися глазами, мы торжественно уселись вокруг стола по двое на табуретке и в знак мирного сосуществования съели все, что было.
Прощаясь, я торжественно поклонилась, прижав руку к груди, и сказала:
— Рахмат!
Все дружески рассмеялись.
— Тише, утюжок спит! — серьезно воскликнула я, и мы засмеялись все вместе.
Уже укладываясь на койке боцмана, я вспомнила жестокие слова Хабира. Вадим… Я тряхнула головой, словно отгоняя надоедливого комара, и закрыла глаза.