— Угу. Еще на испанском. — Поймав мой уважительный взгляд, он пожал плечами: — Ничего особенного. Максим, к примеру, говорит на японском и хинди, а Заккери не понимает только папуасов в Новой Гвинее. Чем больше в тебе силы, тем красивее твое лицо, пытливее ум и изощреннее фокусы.
Я призадумалась, глядя на Филиппа, тот путался в пуговицах рубашки и злился. В конце концов, он стянул ее и надел мятый свитер. От щелчка пальцами складки исчезли, словно по ним прошлись утюгом. Филипп выглядел более человечным и настоящим, а Заккери внешне казался настолько совершенным, что подобное отталкивало. Как будто скользишь безразличным взглядом по фотографии в глянцевом журнале, отредактированной в компьютерной программе.
— Везет же некоторым — красивые и умные. — Между страницами книги я увидела карандашный набросок улыбавшегося Филиппа. — Сила делает из вас идеальных людей.
— Саша, — его тон заставил меня поднять голову, а чтото в его взгляде поежится, — не обольщайся — сила делает из нас идеальный злодеев.
Филипп медленно спускался в холл, меня же, казалось, ноги не могли удержать на месте. Сбежав по лестнице, я со всего маху толкнула входную дверь, но та не поддалась.
— Черт! — Я потирала ушибленное плечо.
Ручка спокойно проворачивалась, выказывая открытый замок, но меня не выпускали наружу. Сзади рассмеялся Фил.
— Я же сказал, что из Гнезда просто так не выйдешь. — Довольно улыбаясь, произнес он.
Дверь отворилась так неожиданно, что я не завалились на ступеньки, только судорожно схватившись за ручку. На пороге стоял высокий темноволосый парень с идеальной стрижкой, васильковосиними глазами. Он вытирал дождевые капли с лица, и четкие губы изогнулись в улыбке:
— Извини, Саша. — Тон его звучал приветливо, но буднично, словно мы ежедневно встречались в гостиных этого необычного дома.
— Ээээ? — Я с недоумением покосилась на Филиппа. — Привет…
— Максим. — Подсказал тот.
Максим придержал для меня дверь, выпуская на улицу, где задувал ледяной ветер, треплющий уже обнаженные жалкие вишневые деревья и отчегото буйно цветущие розовые кусты. Дождь молотил по подъездной дорожке, жестко барабанил по крыше брошенного вчера у самых ступенек родстера. Оказывается, в спешке мы заехали на клумбу и помяли большую часть разноцветных гвоздик.
— Может, возьмете мою машину? — Услышала я тихий разговор.
— Я вряд ли сегодня вернусь. — Пробормотал Филипп, чуть подталкивая меня в спину, что мне пришлось сделать один неловкий шажок. — Так что поедем на моей.
— Э, нет. — Перебила его я, с опаской поглядывая на понуро мокнущий крошечный автомобильчик, под ложечкой жалобно засосало. — Ты как хочешь, а я на автобусе.