— Я принесу что-нибудь выпить. Что хочешь? — Поднялся он, словно хотел взять паузу.
— Апельсиновый сок, — не задумываясь, отозвалась я, — только из пачки. Не люблю, когда в напитках мякоть.
Всю жизнь ненавидела цитрусовые, но вдруг поняла, что сказала искренне.
— Я тоже. — Кажется, он удивился.
Парень исчез за занавесом, на столе остался лежать тонкий металлический аппаратик телефона с еще не потухшим экраном. «Самое время для игры! Завтра! Делайте ставки, мальчики! Кошка». Я быстро отвернулась, состроив вид, что не подглядела кусочек его чужой жизни. Филипп вернулся с двумя стаканами сока со льдом и тонкими полосатыми трубочками. Поставив их на стол рядом с телефоном, он сел очень близко ко мне, что голова закружилась от тонкого запаха одеколона.
— Так значит, ты предпочитаешь черный хлеб? Насыщает?
— Вполне.
— Но приедается. — Вырисовывая пальцем на моем колене круги, пробормотал он.
— Зато привычно.
Синие глаза блестели в неярком свете, а лицо казалось совершенным. Сердце забилось так громко, что, кажется, его стук услышали бы на луне. И в тот момент, я поняла, что пропала. Меня утягивало в темный омут, и выбираться из него придется долго и мучительно.
— Но ведь сегодня ты решилась на клубнику со сливками. — Он не спрашивал, а утверждал.
— Но ведь ты и выбора мне не оставил.
— Конечно, оставил, просто ты его не заметила.
Он проникал под кожу, будоражил душу, медленно терзая меня.
— Ты так смотришь, словно пытаешься приворожить. — Скривила я губы в улыбке, нервной и слишком фальшивой от волнения. Глупая шутка прозвучала некстати.
— А может, пытаюсь? Тебе страшно?
— А должно быть?
— Нет. — Прошептали его губы так близко, что стало обидно, что он отодвинулся, так и не поцеловав меня.
Я плохо помнила, о чем мы еще говорили или не говорили, как добирались в метро, а потом брели по холодной улице, и его пиджак из тонкой мягкой кожи, слишком большой для меня, грел мои плечи. Мне хотелось, чтобы вечер не заканчивался, и я бы не осталась в темной квартире одна, охваченная глумящимися демонами. Филипп каким-то чудом спугнул их, заставил замолчать и притаиться. Хотя, оно не удивляло — ведь он был волшебником. Кажется.
Лифт в подъезде заработал, зато на всех лестничных клетках отключили электричество, как будто глупый шутник побил лампочки. Я открывала дверь, гремя ключами, Филипп, привалившись плечом к косяку, терпеливо следил за моими попытками попасть в темноте в замочную скважину. Потом его горячая ладонь накрыла мою руку, помогая. Замок щелкнул, поддавшись, я прикусила губу не в силах произнести ненужные слова. Парень молчал, разглядывая меня в немом ожидании, а потом все-таки спросил: