— Игроки, твою мать! — Сквозь зубы процедила та.
* * *
— И все-таки я выиграла сегодня! — Лиза блаженно прикрыла глаза, на ее полных губах играла довольная улыбка. Девушка удобно свернулась клубочком на диване, на ковре валялись ее туфли и сумочка.
Заккери разглядывал отражение комнаты в темном стекле, отвернувшись спиной. От коньяка в голове стало легко и спокойно, он даже мог покоситься на сводного брата. Филипп лежал на кушетке, расслабленно положив одну руку за голову, во второй удерживал полный бокал. Он всегда только делал вид, что выпивает. Максим развалился в кресле, запрокинув голову и вытянув ноги.
Они надолго замолчали. Малышка Снежана уже спала, измученная и испуганная. Все четверо отчаянно надеялись, что первая игра надолго отобьет у нее желание участвовать в веселье взрослых.
— Мальчики, — мурлыкала Лиза, — предлагаю отдать долги.
— Что? — Зак оглянулся.
— Как что? — Лиза быстро села, скрестив ноги «по-турецки». — Я выиграла, эти инферны были мои. Так что я могу потребовать свой приз.
— Отлично. — Усмехнулся Филипп и сделал большой глоток.
— Прямо сейчас! — Заявила Лиза. — Я хочу свой приз сейчас.
— Кошка, — пробормотал устало Макс, — сейчас половина четвертого утра, какой к чертям собачим приз?
— Такой. — Настаивала она. — Я хочу, чтобы Филипп поделился со мной своим знанием.
— Получай. — Не вставая и не меняя позы, парень протянул руку. Из-под рукава высунулось крепкое запястье. — Порежешь сама или Максу доверишь? Он у нас хирург.
Не ожидавшая столь быстрой капитуляции, Елизавета растерялась и быстро покосилась на ухмылявшегося Максима.
— Лучше пусть он. — Замявшись, пробормотала она, ткнув в брата пальчиком.
— Фил. Я не думаю… — Начал было тот.
— Да, нормально, Макс, — перебил его Филипп, — если хочет, пусть насладится моей способностью. Может, поймет, что радоваться нечему, а то от черной зависти сохнет.
Из комода был тут же извлечен ритуальный кинжал, спрятанный в деревянный ящик.
— Аида нас убьет. — Пробормотал Максим, разглядывая блестящее, острое, словно бритва, лезвие на свет. Этим клинком дарились имена почти всем колдунам семьи, и его никогда не смели использовать подобным кощунственным образом.
Втроем они уселись на колени вокруг низкого журнального столика перед выключенным экраном телевизора, Заккери остался стоять у окна, с высокомерным презрением поглядывая на друзей. Филипп закатал рукав до локтя и протянул запястье Максу, тот долго приглядывался к синим прожилкам вен, выпирающим из-под кожи.
— Да, режь уже! — Рявкнул Фил и резко опрокинул в себя остатки коньяка. — Надеюсь, ты опьянеешь, пиявка!