— Чего ты сказала? — Вытаращился преподаватель.
— Я поняла, что философия не мое. — Потерпев полное фиаско в объяснениях, повторила я уже порусски.
— Так. — Он скривился и ткнул пальцем на стул напротив себя. — Садись.
Нерешительно я прошла и присела на краешек, примостив рюкзак на полу в ногах.
— Ты зачем сюда поступала? — Задал он очередной вопрос.
— Думала, что философия поможет мне разобраться в себе, но сейчас поняла — мне поможет только хороший психиатр. В моем доме как раз живут двое, поэтому…
— Ты поняла, это за четыре недели учебы? — Уточнил декан, отчегото краснея. На его лысине блеснули капельки пота, и мужчина быстро обтер голову мятым носовым платком.
— Да. — Каялась я, как на исповеди. — Хуже всего логика. Никогда еще не встречала более алогичного предмета. К тому же нас еще не успели чемуто научить, а уже заставили сдать десяток контрольных. Ну, — пришлось признаться, — или не сдать.
— Так. — Глубокомысленно выдавил он и снова замолчал, поэтому пришлось продолжить, чтобы заполнить возникшую неловкую паузу:
— Я знаю, что нужно написать заявление и получить справку. Я сама все сделаю в ректорате, просто будет нужна ваша виза, иначе документы не отдадут…
— Ты понимаешь, что, поступив сюда, ты заняла место того, кто действительно хотел изучать предмет? Ты сейчас уходишь, а тот замечательный студент оставил свою мечту и учится на какогонибудь инженера, — в голосе декана прозвучало презрение. — Ты разрушила своими руками чьито устремления.
— Это все философия. — Усмехнулась я. — Я не намерена думать за других, и серьезно хочу уйти.
— Родители знают? — Тон поменялся из нравоучительного в деловой.
— Да.
— Что говорят?
— Это мои решения. Я достаточно взрослая, чтобы принимать их.
— Ты так считаешь?
— Я читала свою жизнь в диссертации родителей, на шестистах листах они проанализировали все мои поступки от младенчества до юности. Когда такое видишь, быстро взрослеешь.
— Я не поставлю тебе визу. — Спокойно заявил декан и довольно откинулся на скрипнувшую спинку кресла на колесиках.
— Как? — Вытаращилась я, открыв рот.
— Ты третий человек на моей памяти, кто лучше меня говорит по латыни.
Вспоминая Заккери Вестича, изучавшего старинный томик на мертвом языке всех докторов и философов, становилось понятно каких именно оставшихся двух студентов имеет ввиду декан.
— И в тебе философии больше, чем в любом из находящихся на твоем курсе студентов. — Продолжил он.
— Почему вы так решили?
— Ну, ты же веришь во второй шанс. — Усмехнулся мужчина, обратно нацепляя очки, и хитро глянув изза стеклышек. — Я видел надпись у тебя на руке. Александра, дай себе время все обдумать, не руби с плеча. Если станет совсем не интересно, то заберешь документы после окончания первого семестра.