– Строго может быть только в Суворовском училище, но женщин туда раньше не брали, я узнавала, а то бы у меня сейчас была дочь, которой можно гордиться, – погоны на плечах и ордена на груди!
– Чтобы б-были о-ордена, – заикаясь, сказала Солька, – ей бы пришлось отправиться на войну, в горячие точки, а там гибнут люди.
– А что, лучше, чтобы у нее на груди были руки ее похотливого начальника?
– Мама, я же тебе говорю, мне с начальником вообще не повезло, он непохотливый.
Драгоценная Мария Андреевна положила на свою тарелку двадцать три кружочка сырокопченой колбасы, полбанки селедки и сказала:
– Женщину украшает скромность, невинность и уважение к старшим.
Ели мы молча.
В десять мы стали прощаться, нам уже пора было в дорогу, да и нервы мои больше не выдерживали.
– До свидания, девочки, – сказала моя мама, – будет приятно, если вы еще как-нибудь заедете, вдвойне будет приятно, если вы предупредите меня заранее о своем приезде, и совсем будет хорошо, если сырокопченая колбаса, которую вы привезете в следующий раз, будет менее жилистая, чем эта.
Когда мы садились в машину, Альжбетка сказала:
– Ань, если я когда-нибудь обижала тебя или, может, огорчала как-то, ты уж не сердись на меня, это я не со зла…
– Ага, – поддержала ее Солька, – я тоже, бывает, на тебя ругаюсь не по делу…
– Девочки, расслабьтесь, – улыбнулась я, – это всего лишь моя мама!
Да, это частная собственность, но кого это волнует
Мы сидели в засаде в соседнем дворе и ждали, когда сумерки станут еще гуще, а люди на улице будут реже попадаться на глаза.
– Надо было хотя бы проехать мимо и посмотреть, где этот гараж, – сказала Солька.
– Не стоит нам светиться, отсидимся в машине, а потом пойдем, – ответила я. – Жена Селезнева сказала, что гараж за домом, третий слева, так что найдем как-нибудь.
– Давайте подъедем хотя бы к дому, – не унималась Солька, – вдруг там Потугины наши деньги уже выносят?
– Да успокойся ты, – одернула я Сольку.
Альжбетка не вмешивалась в нашу дискуссию, но было видно, что она о чем-то серьезно думает. Я толкнула ее в плечо и спросила:
– О чем, девица, кручинишься?
– А как вы думаете, девчонки, на таких, как я, правда не женятся?
– Нашла кому верить, моя мама еще и не то сказать может.
– Ну а все же, мне ведь тридцать, и еще никто мне не делал предложения.
– А мне двадцать восемь, и мне тоже никто не делал, – сказала Солька, – и я не ною, между прочим, по таким пустякам. Вот станем богатыми, и нам вообще мужики будут не нужны.