В долю секунды Росс трансформировался из незаслуженно удрученного банкира в сочувствующего, симпатизирующего человека.
– Я понимаю: жертва являлась представителем закона?
– Не нашего закона, – ответил Уиллоус. – Но мы рассматриваем возможность…
Росс торжественно кивнул.
– Жаль, что не могу быть полезен, – сказал он. – Но я много думал об этом и боюсь, что мне нечего добавить к тому, что я сказал вам вчера. Этот человек заходил ко мне в офис один или два раза в течение прошедшего года. Я не припомню, что мы с ним обсуждали, но ничего необычного не было.
– Ничего, что могло запомниться?
– Абсолютно.
Паркер, пытаясь выбить Росса из колеи, сказала:
– А сколько стоит такой автомобиль, если вы не возражаете против такого вопроса?
Росс снял очки, посмотрел их на свет, очевидно не интересуясь тем, что увидит. Он достал из нагрудного кармана костюма шелковый платок, потер линзы, бросил платок на стол и опять надел очки.
– Вы хотите знать, сколько я заплатил за свой автомобиль?
– Это просто любопытно, – улыбаясь сказала Паркер.
– Точная цифра – тридцать две тысячи пятьсот восемь долларов и шестьдесят семь центов.
– А не могли они для вас округлить эту цифру?
– Я не просил.
– Вы заплатили наличными?
– Если память не изменяет, выписал чек.
– На другой стороне улицы против вашего дома – парк, а дальше – пляж? – снова вступил Уиллоус.
– Вы знаете окрестности, детектив?
– Мне случалось проезжать это место прошлой ночью, – сказал Уиллоус. Он закрыл блокнот. – А как ваша супруга перенесла все это, она держится?
– Моя супруга умерла довольно давно.
– О, весьма сожалею. – Уиллоус взглянул на Клер. – У тебя еще есть вопросы, Клер?
– В настоящее время – нет.
Бледный октябрьский свет проникал сквозь зеркальные стекла банка. Красный огонек мигал на всех четырех камерах безопасности. Флюоресцентное освещение высоко под потолком сияло бледным оттенком голубого. Огоньки вспыхивали на диске часов, на очках и на золотой цепочке кассирши.
На зеркальных стеклах уже не было дырочек от пуль – места дырочек были замерены, как и углы выстрелов, снаружи и внутри, затем стекла сфотографировали со всех сторон, в то время как стекольщики курили, наблюдали и пошучивали. Толстая меловая линия на черном гранитном полу, которую начертил детектив, была начисто смыта уборщиками, которым платили в двойном размере за сверхурочные. Кровь была собрана тряпкой, ее отполоскали в ведре и спустили в водосток. Остатки тщательно выскребли. Место преступления огородили желтой пластиковой лентой, точь-в-точь такой, что была наклеена крест-накрест на дверях спальни тринадцатилетнего сына дежурного полицейского. Черная толстая веревка убрана, и огни погашены. Револьвер, стреляные гильзы и другие улики были заперты в сейфе на Мэйн-стрит, 312.