Десото склонился вперед.
– И уж тем более, после того, как мы сообщили СМИ, что речь идет об опасных террористах.
Я не удивлюсь, если кому-нибудь придет в голову этот экипаж наградить. Было бы странно, если бы мы при этом наказали стрелка за её героизм, – его голова повернулась и он уставился на Масако, – Что, кстати, вовсе не означает, что это дело останется без последствий. Мы здесь находимся в качестве миротворцев, а не завоевателей. Мне не нужны в моих танках помешан ные на стрельбе маньяки.
Масако расплакалась. Жалкая и съеженная, она дергалась на своем стуле и рыдала. Предупрежденная агентом Нойманном, девушка два часа готовилась к этой беседе, старательно вспоминая самые страшные и трагические страницы своего прошлого, чтобы накопить достаточно эмоций для убедительного нервного срыва – и теперь, когда она высвободила эти чувства, они вырвались из неё наружу со впечатляющей мощью. Хотя она не могла видеть реакцию за письменным столом, потому что свернулась чуть ли не в клубок и глаза ее застилали слёзы, но слышала, как её растерянными голосами пытались успокоить – значит, спектакль удался. Через пару минут она с трудом остановила поток слез и опасливо подняла втянутую в плечи голову.
Десото казался совершенно убитым этой истерикой, в то время как на лице Мигоян боролись два чувства: раздражение и озабоченность.
Нойманн изящно принял подачу.
– Пожалуйста, успокойтесь, лейтенант Шлютер. Никто не обвиняет вас в смерти ваших то варищей по звену, – он обернулся к Десото, – Мне кажется, совершенно ясно, что лейтенанту Шлютер требуется время, чтобы справиться с пережитым. Я бы предложил для начала пере вести её с боевого дежурства на канцелярскую должность. В её деле я прочел, что в Лиранской гвардии она уже получила опыт писарской работы на батальонном уровне. Может, ей лучше бы пока посидеть в гарнизонной канцелярии?
Командир роты кивнул.
Конечно. Я думаю, мы найдём ей подходящее место, – повернувшись к Масако, он доба вил: – Могу себе представить, что вы чувствуете. Вы долго с ними служили?
По… почти… шесть лет… – всхлипнула она.
И не стоит забывать об особой привязанности к оберлейтенанту Краузе, – напомнил Ной манн приглушенным голосом.
Масако снова всхлипнула, на что Мигоян скорчила гримасу отвращения.
– Я знаю, это не совсем по правилам, – обратился к ней Нойманн, – но при данных об стоятельствах я полагаю, было бы полезно, если бы мы позволили Шлютер и Баликчи жить вместе. Они достаточно давно знакомы, чтобы помочь друг другу справиться с последствиями этого несчастного случая, а он может оказать ей необходимую поддержку, в которой она явно нуждается.