Влас, прозванный Зюзею, сильно задержался в пути.
Недавние дожди превратили почтовый тракт в совершеннейший кисель – хоть хлебай его ложкой – и лошади еле плелись. Влас их понимал, не понукал – но уже темнело, спустился холодный туман, а до Прогонной оставалось еще версты три, никак не менее. Особой отвагой Влас не отличался, поэтому темнота его весьма огорчала. Лес по обеим сторонам дороги возвышался черными глухими стенами; любой шорох, любой скрип, топот и фырканье лошадей – все это звучало в лесной глуши таинственно и зловеще. Мнительной Власовой душе представлялись ужасные картины – притаившиеся в чаще разбойники, подкарауливающие неосторожного или запоздалого возчика, блестящие ножи у них в руках, их обветренные морды, обросшие бородами, дикие воровские слова, которыми они сообщают друг другу – вот, де, едет полоротый на крепких лошадях…
Одинокая фигура, возникшая из тумана недалеко впереди, как будто из страшных мыслей вышла. И то сказать – разве добрые-то люди ходят вот этак? Незнамо кто впереди не шел даже, а брел гуляючи, нога за ногу, неспешно, барственно, вольготно, будто по губернаторшину саду прогуливался, а не по глухому тракту в самое душегубное время.
– Ты! – крикнул Влас вперед, обращаясь к тени в тумане. – Каков ты человек есть?
Тень несуетливо оглянулась, повернулась и такой же небрежной поступью пошла навстречу.
– Ты полегче, не замай! – закричал Влас так грозно, как только позволил севший голос. – Я, гляди-ка, берданку сейчас достану!
Прохожий рассмеялся, но не по-разбойничьи, а по-людски – беззлобно.
– Я, добрый человек, не злодей, – сказал он, подходя совсем близко. – Я – музыкант. Вот, скрипка у меня, гляди, – и протянул к Власу чудного вида черный чемоданчик.
– Музыка-ант… – протянул Влас несколько недоверчиво, но уже без страха. – А откудова, ты, музыкант, тут взялся?
Путник, а уже ясно было и по голосу, и по фигуре, что молодой парень, неопределенно мотнул головой назад себя и пожал плечами.
– Из города, что ли? – спросил Влас, а парень чуть только не перебил его, так быстро ответил:
– Нет, не из города. Из леса.
– Скитник, что ли? – спросил Влас, успокоившись совсем. Среди сектантов какого только нет странного народа, но буйствуют они редко – им вера не велит.
– Наверное, скитник, – ответил чужак неохотно. – Музыкант я.
– А идешь-то куда?
– Да прямо иду. Поселок-то, что к нам ближе всего – Прогонная, что ли?
– Прогонная, она и есть.
– Значит, в Прогонную иду.
– Бродяга, что ли?
– Бродяга и есть. Подвез бы ты меня, добрый человек.
– Лошади стали совсем, – мрачно отозвался Влас. – Хоть в поводу веди.