В четыреххлористом углероде (это одно из его многочисленных имен) четыре атома хлора танцуют вокруг одного атома углерода. Это сильное средство от насекомых, которое до сих пор время от времени используют в тяжелых случаях глистов, этих маленьких безмолвных паразитов, обжирающихся кровью, высосанной во мраке из внутренностей человека или животного.
Но, что более важно, филателисты используют четыреххлористый углерод, чтобы проявлять почти невидимые водяные знаки на марках. И отец держал в кабинете флакончики с этим веществом.
Я вернулась мыслями к номеру Бонепенни в «Тринадцати Селезнях». Как глупо с моей стороны было думать об отравленном торте! Это не волшебная сказка братьев Гримм — это история Флавии де Люс.
Оболочка пирога была не более чем оболочка. Перед отъездом из Норвегии Бонепенни извлек начинку и спрятал внутри бекаса, которым собирался терроризировать отца. Так он контрабандой провез мертвую птицу в Англию.
То, что я нашла в номере, не так важно, как то, что я не нашла. Это, конечно, единственная вещь, пропавшая из маленького кожаного сундучка, в котором Бонепенни хранил лекарства от диабета, — шприц.
Пембертон наткнулся на шприц и прикарманил его, обыскивая номер Бонепенни перед убийством. Я была в этом уверена.
Они были соучастниками преступления, и никто лучше Пембертона не знал, какие лекарства жизненно необходимы Бонепенни.
Даже если Пембертон планировал избавиться от жертвы другим способом — ударить камнем по затылку или придушить зеленым ивовым прутом, — шприц в багаже Бонепенни показался ему даром богов. Сама мысль о том, как это было сделано, заставила меня содрогнуться.
Я представила, как они дерутся в лунном свете. Бонепенни был высоким, но не мускулистым. Пембертон одолел бы его, как пума оленя.
И тут он сделал укол Бонепенни в основание черепа. Что-то вроде этого. Это заняло не больше секунды, и эффект был почти немедленным. Именно так, я уверена, Бонепенни встретил смерть.
Если бы он проглотил яд — и заставить его сделать это было практически невозможно, — потребовалось бы намного большее количество: количество, которое наверняка вызвало бы немедленную рвоту. Тогда как пяти кубических сантиметров, вколотых в основание черепа, будет достаточно, чтобы свалить с ног быка.
Безошибочно узнаваемые частицы четыреххлористого углерода, должно быть, быстро попали ему в рот и носовые пазухи, как я определила. Но к тому времени, когда инспектор Хьюитт и его детективы-сержанты прибыли, они бесследно исчезли.
Это было почти идеальное преступление. На самом деле оно бы и оказалось идеальным, если бы я тогда не спустилась в огород.