— Какое Мэри имеет к этому отношение? Она дочь Тулли, и больше ничего.
— Перестань, Нед, — сказала я. — Я видела тот поцелуй утром… когда проходила мимо.
— Ей нужно было утешение. И все.
— Из-за какого-то типа, который подкрался к ней сзади?
Нед вскочил на ноги.
— Черт побери! — воскликнул он. — Она не хочет, чтобы это выплыло наружу.
— Когда она перестилала простыни?
— Ты сам дьявол, Флавия де Люс! — зарычал Нед. — Уходи отсюда! Возвращайся домой!
— Скажи ей, Нед, — послышался тихий голос, я обернулась и увидела Мэри в дверях.
Она стояла, одной рукой опираясь на косяк, а второй сжимая блузку у шеи, как Тэсс д’Эрбервилль.[22] С близкого расстояния я разглядела, что у нее натруженные красные руки и явное косоглазие.
— Скажи ей, — повторила она. — Теперь тебе уже все равно, верно?
Я сразу же поняла, что она меня недолюбливает. Житейский факт — девушка сразу понимает, нравится ли она другой девушке. Фели говорит, что между мужчинами и женщинами поврежденная телефонная связь и мы никогда не знаем, кто повесил трубку. Имея дело с мальчиком, никогда нельзя понять, он стукнул тебя, потому что хотел причинить боль или шутил, но с девочками все становится ясно в первые три секунды. Между девочками происходит бесконечный молчаливый обмен сигналами, словно радиообмен между берегом и кораблями в море, и этот тайный код точек и тире сигналил, что Мэри меня терпеть не может.
— Ну же, скажи ей! — крикнула Мэри.
Нед тяжело сглотнул и открыл рот, но у него не вырвалось ни звука.
— Ты Флавия де Люс, не так ли? — обратилась она ко мне. — Одна из девиц Букшоу. — Она бросила мне эти слова, словно торт в лицо.
Я молча кивнула с таким видом, словно я неблагодарное создание из господской усадьбы, которому надо потакать. Лучше подыграть, подумала я.
— Пойдем со мной, — сказала Мэри, поманив меня жестом. — Шевелись побыстрее и сохраняй тишину.
Я проследовала за ней в темную каменную кладовую и затем по прилегающей лестнице, которая винтом поднималась на второй этаж. Наверху мы оказались в месте, которое, должно быть, когда-то служило шкафом для белья: высокий квадратный буфет, теперь заставленный полками со средствами для стирки и уборки, мылом и восками. В углу были беспорядочно свалены метлы и швабры, и кругом царил всепроникающий запах карболки.
— Тсс, — прошептала она, яростно сжимая мою руку. Приближались звуки тяжелых шагов, кто-то поднимался по тем же ступеням, что и мы только что. Мы вжались в угол, стараясь не уронить швабры.
— Это будет чертов день, сэр, когда лошадь Котсуолда возьмет чертов приз! На вашем месте я бы поставил на Морскую Звезду и наплевал на советы, которые вы получили от какого-то чертова засранца из Лондона, который не отличит скакуна от ломовой лошади.