«Хватит!» — царевич изо всех сил захлопнул себе ладонью рот, чтоб не взвыть от ужаса. — «Или я прямо сейчас выйду туда, к костру, или…»
Отсеченное продолжение этой мысли гласило: «Или я сейчас отсюда ТАК побегу!..» И он одной недрогнувшей рукой раздвинул шиповник, а другой потянулся к рукояти меча. И рука его застыла в воздухе, потому что в эту секунду он осознал, что третьей рукой он все еще зажимает себе рот.
Мгновенно проведя инвентаризацию всех своих частей тела, Иван обнаружил, что рука у рта была не его, и еще в процессе нашлось нечто холодное и острое, уткнувшееся ему прямо в шею, что спокойствия ему отнюдь не добавило.
Предпринять какую-нибудь глупость царевич не успел, потому что в этот же самый момент кто-то (предположительно, хозяин неучтенной руки и холодного оружия) жарко дыхнул ему в ухо:
— Иди вперед и не трепыхайся. Дернешься — отрежу голову.
Неестественно прямо, изо всех сил стараясь не делать лишних движений (он даже глазами повести боялся), Иван попер прямо через кусты на полянку к костру.
— Стой! — скомандовал тот же голос, — Сколько вас здесь, говори!
— Кого? — попытался скосить глаза Иван.
— Дурака не валяй, — с угрозой предупредил голос, и Иван вдруг подумал, что маньяк с кинжалом, кажется, едва ли старше его. Это придало ему некоторой смелости, и он почти не дрожащим и не испуганным голосом вдруг почему-то прошептал:
— Я один. Я заблудился. Я на огонь пошел. Я ничего плохого не сделал. Я только перночевать, то есть, переночевать, хотел попроситься.
Давление кинжала заметно ослабло.
— Да, ты и впрямь не из них, — задумчиво проговорил голос. — Может, ты и вправду заплутал. Тебя как зовут?
— Иван. Царевич. Из Лукоморья я.
Было слышно, как кинжал скользнул в свои ножны.
— Да повернись уже, — буркнул голос.
Иван повиновался. Прямо перед ним стоял то ли юноша, то ли еще мальчик, в неопределенного в темноте цвета холщовой рубахе, подпоясанной ремнем, на котором и висели ножны с устрашающих размеров кинжалом, больше похожим на короткий меч, по всей видимости, тем самым, который еще несколько секунд назад царапал шею царевичу. Темные штаны были заправлены в стоптанные (это было видно даже в темноте) сапоги, из голенищ которых торчало еще по одной рукоятке. Темно-русые, до плеч, волосы были перехвачены узким кожаным ремешком. Ничто не указывало на то, кем бы мог быть Иванов новый знакомец.
— А ты кто? — закончив осмотр, спросил Иван.
— Отрок Сергий, — степенно ответил подросток. — А прозвание мое — Волк. Но меня обычно Серым кличут, так что я привык. Ты тоже можешь меня так звать.