Он говорил тихо и вразумительно, но она плохо слышала его речь, занятая строгим смотром прошлого.
- Ты вот молчишь, - говорил Гришка, прислушиваясь, как в нём растёт что-то новое и сильное. - А что ты молчишь? Чего ты хочешь?
- Ничего я от тебя не хочу! - воскликнула Матрёна. - Что мучишь? Чего тебе надо?
- Чего! А того... чтобы, стало быть...
Но тут Орлов почувствовал, что не может сказать ей, чего именно ему нужно, - так сказать, чтоб всё сразу было ясно и ему и ей. Он понял, что между ними образовалось что-то, чего уже не свяжешь никакими словами...
Тогда в нём вдруг вспыхнула дикая злоба. Он с размаха ударил жену кулаком по затылку и зверем зарычал:
- Ты что, ведьма, а? Ты что играешь? Убью!
Она от удара ткнулась лицом в стол, но тотчас же вскочила на ноги и, глядя в лицо мужа взглядом ненависти, твёрдо, громко сказала:
- Бей!
- Цыц!
- Бей! Ну?
- Ах ты, дьявол!
- Нет уж, Григорий, будет! Не хочу я больше этого...
- Цыц!
- Не дам я тебе измываться надо мной...
Он заскрипел зубами и отступил от неё на шаг - быть может, для того, чтоб удобнее ударить её.
Но в этот момент дверь отворилась, и на пороге явился доктор Ващенко.
- Эт-то что такое? Вы где, а? Вы что это тут разыгрываете?
Лицо у него было строгое, изумлённое. Орлов нимало не смутился при виде его и даже поклонился ему, говоря:
- А так это... дезинфекция промежду мужем и женой...
И он судорожно усмехнулся в лицо доктору...
- Ты почему не явился на дежурство? - резко крикнул доктор, раздражённый усмешкой.
Гришка пожал плечами и спокойно объявил:
- Занят был... по своим делам...
- А скандалил тут вчера - кто?
- Мы...
- Вы? Очень хорошо... Вы ведёте себя по-домашнему... без спроса шляетесь...
- Не крепостные потому что...
- Молчать! Кабак вы тут устроили... скоты! Я покажу вам, где вы...
Прилив дикой удали, страстного желания всё опрокинуть, вырваться из гнетущей душу путаницы горячей волной охватил Гришку. Ему показалось, что вот сейчас он сделает что-то необыкновенное и сразу разрешит свою тёмную душу от пут, связавших её. Он вздрогнул, почувствовал приятный холодок в сердце и, с какой-то кошачьей ужимкой повернувшись к доктору, сказал ему:
- Вы но беспокойте глотку, не орите... я знаю, где я, - в морильне!
- Что-о? Как ты сказал? - нагнулся к нему поражённый доктор.
Гришка понял, что сказал дикое слово, но не охладел от этого, а ещё более распалился.
- Ничего, сойдёт! Скушаете... Матрёна! Собирайся.
- Нет, голубчик, постой! Ты мне ответь... - с зловещим спокойствием произнёс доктор. - Я тебя, мерзавец, за это...