— Провокацией я считаю такие случаи, когда наши агенты сами участвовали в совершении преступления! Сами устроят типографию, а потом поймают и получают ордена! — кричал Джунковский на подчиненных. Спорить с ним было трудно, ибо Рождественский и сам знал целый ряд подобных случаев, не принимая в них участия только ради сохранения чести. Но сейчас он был беспомощен и рассчитывать мог лишь на себя.
— Господи, пронеси, — пробормотал подполковник, бросил папироску и перекрестился. Тотчас же на лестнице появился Джамбалдорж, резво сбежал вниз и пошел далее по проулку.
Рождественский последовал за ним, сжав в кармане рукоять браунинга. Так они шли довольно долго, причем монгол даже ни разу не оглянулся — очевидно, не подозревая за собой слежку. Подполковник не раз давил в себе желание закричать: «Стой!», но держался до той поры, пока они не вошли в небольшой тупик, заканчивающийся краснокирпичной стеной. Но крикнуть «Стой» подполковник Рождественский не успел, потому что монгол повернулся к нему и спокойно сказал:
— Что вам угодно, милостивый государь?
— Вы — большевик Джамбалдорж, — произнес подполковник, извлекая браунинг.
— Увольте, меня зовут Габидулла Иллалдинов, — приветливо улыбаясь, возразил монгол. На мгновение Рождественский задумался, а не ошибся ли он в самом деле, но тут же опомнился:
— Я — подполковник Рождественский из Охранного отделения. Вы знаете, о чем я говорю. Поднимите руки и подойдите ко мне. Без шуточек, господин Джамбалдорж. Или вам приятнее обращение «товарищ»?
— Я не знаю, кто вы такой. Может быть, вы грабитель, — резонно отвечал монгол, не предпринимая никаких действий.
— У вас есть выбор? — Рождественский выразительно покачал вверх-вниз стволом пистолета.
— К сожалению, нет, — вздохнул монгол и сунул руку в карман пальто. Подполковник выстрелил раз и другой, полагая, что задерживаемый хочет вытащить оружие. С невыразимой тоской на лице Джамбалдорж покачнулся и повалился на бок. Рука его выпросталась из кармана, и что-то маленькое, бренча, покатилось по камням.
Не опуская пистолета, Рождественский осторожно подобрался к лежащему и нагнулся, чтобы подобрать оброненную вещицу.
Это был маленький металлический сверчок чуть больше настоящего, живого.
— Вы не в меня стреляете, подполковник. Вы стреляете в Россию, — едва слышно пробормотал монгол. Лужа темной крови под ним быстро увеличивалась в размерах.
Подполковник покачал головой и выстрелил еще раз, прицелившись в голову.
* * *
Николай не мог знать, что ни к одной стране судьба не будет так жестока, как к России. Ее корабль пойдет ко дну, когда гавань будет уже в виду. Она уже претерпит бурю, когда все обрушится. Все жертвы будут уже принесены, вся работа завершена. Отчаяние и измена овладеют властью, когда задача будет уже выполнена…