— Я пришел сюда по другой причине, — резко сказал он. — Я пришел потому, что вы мне нужны. Я не мог больше прожить и часа, не увидев вас, не насладившись вами, не овладев вами. Вы похитили у меня здравый смысл, или, точнее, вы стали моим здравым смыслом. Не знаю, что именно произошло. Поцелуйте меня, Эммелина, — прошептал он, впиваясь в нее горящими глазами.
Она подняла вуаль, и на мгновение, пока ее глаза не приспособились к слишком яркому свету ламп, все показалось ей ослепительным. Она привстала на цыпочки и поцеловала его. Она сделала это не потому, что боялась его или надеялась, что он сделает то, чего ей хочется, хотя и то и другое было достаточной причиной. Нет, она поцеловала его потому, что ее охватило желание ощутить его губы на своих губах. Она поцеловала его потому, что он был нужен ей так же, как она была нужна ему.
И тут она поняла, что погибла целиком и полностью.
На мгновение его горячие губы оставались неподвижными, потом, словно она разбудила его, они зашевелились с настойчивостью, от которой у нее голова пошла кругом, а он привлек ее в свои объятия, завладевая ею все больше и больше. Он подталкивал ее к изогнутой стене глобуса. Нетерпение его губ и рук лишило ее возможности дышать, лишило ее возможности думать, жар его тела обжигал ее.
Кринолин не мог помешать ему, потому что она была в своем вдовьем траурном платье, и он протиснул колено между ее ног, от чего желание пронзило ее, как копьем, а губы его все брали и брали. Она раскрыла свои губы, и его язык проскользнул между ними, между ее зубами, словно он хотел выпить всю ее сущность. Наконец она совладала с головокружением и смогла отодвинуться.
— Не здесь, — сказала она. — Здесь нельзя.
— Я отослал сторожа, — сказал он. — Можно — и нужно.
Она сжала руками тонкую ткань его пальто.
— Я уже сказала, что не могу предложить вам отпущение грехов.
— Я не ищу отпущения грехов, — ответил он. — Я не сомневаюсь, что мне слишком поздно искать его. Я хочу только забыться, хотя бы на время.
Эм положила ладони ему на грудь и оттолкнула его достаточно сильно, чтобы он отступил на шаг.
— Тогда найдите себе какую-нибудь шлюху. — Она не может пойти на это. Она не смеет, иначе потеряет себя.
— Мерри… Эммелина, — проговорил он. Он закрыл глаза, глубокие морщины пролегли по его лицу. На мгновение Эм увидела его таким, каким он будет, постарев, — усталым и сломленным. Нет! Он будет таким же сильным, будет бороться с судьбой до могилы с той же отчаянной решимостью. — Вы дразнили меня вашим телом с того самого раза, когда мы впервые обменялись парой слов. Вы приняли мои ласки, когда были привязаны к кровати. Какую игру вы ведете, почему отталкиваете меня сейчас?