Он хмыкнул, повернулся спиной к посетителю, взял женскую одежду с дивана, после чего вошел в комнату своего камердинера. Закрыл за собой дверь. Эсмеральда лежала нагая, как он ее оставил, свернувшись калачиком и зарывшись лицом в матрас.
— Это я, — сказал он, кладя одежду на стул и шагнув к ней.
Она повернулась и посмотрела на него.
— Прошу прощения за вторжение Эджингтона, — чопорно проговорил Томас, чувствуя, что должен что-то сказать. — Кажется, от этого человека ничего нельзя сохранить в тайне.
— Я слышала, что он пришел, — сказала Эсмеральда. И она спрятала лицо, словно нагота ее ничего не значила.
Томас сжал губы. Он был уверен, что было время, когда природная скромность была ей присуща в полной мере. Обращался ли с ней тот домовладелец-насильник так, что ей уже стало все равно, кто видит тело, распростертое перед ним сейчас? Или это произошло как-то постепенно? Он вынул из кармана нож и принялся осторожно разрезать узы вокруг ее бледных рук.
Большая часть девушек, которых он знал, выбрали бы стезю добродетели — не от избытка душевной тонкости, а просто потому, что столь гнусное предложение потрясло бы их до глубины души. Им бы и в голову не пришло, что такое предложение можно принять, даже если бы потом им пришлось горько пожалеть о своей неприступности. Но что-то ворвалось в порядочную, защищенную жизнь, в которой, без сомнения, выросла Эсмеральда. И если ее кто-то сломал, то он, Томас, раздавил эти обломки в пыль…
Он оборвал ход своих мыслей.
— Я слышала ваш разговор, — продолжала Эсмеральда.
— Значит, мне не придется его пересказывать. Почему вы не позвали на помощь, когда я только впустил его? Вас остановила скромность?
Она наклонила голову.
— Я подумала, что это ваш сообщник — кто бы это ни был.
Томас остановился — первый узел подался под ножом, высвободив запястье. Она развязала один узел и тотчас же принялась развязывать пальцами второй.
— И потому что вам не хотелось, чтобы кто-то видел ваше лицо, — предположил он. — Почему это так важно для вас?
— Это важно, — сдержанно сказала она, и он заметил, что она договорила его фразу не до конца. Не для нее важно — важно в некоем абсолютном смысле.
— Вы не хотите, чтобы кто-то узнал, кто вы такая, — не унимался он.
Второе запястье было свободно, и она улыбнулась во весь рот.
— Тройное ура вашсиятельству! — Она заговорила с нелепым простонародным акцентом. — Он раскрыл настоящую тайну, во как!
Эсмеральда села, потирая запястья. Томас пропустил ее слова мимо ушей.
— Ваше платье, — сказал он, вставая и кивая головой в сторону кучи ее одежды.