А девушка с платиновыми волосами вошла в маленький бар у бензоколонки и села за столик напротив своего бородатого спутника.
— Ну что, Ирка, расплатилась с греком? — спросил он хрипло. — Не кажется тебе, что это слишком жирно — пятьсот баксов?
— Не кажется, — покачала головой Ирина, — и вообще, все это не твое дело. Пожалуйста, свежий апельсиновый сок и кофе эспрессо, — обратилась она к официанту, достала сигареты и закурила.
— Конечно, не мое, — кивнул бородач, — но ты можешь объяснить чисто по-человечески, если этот тип так достал Палыча, то почему мы его просто не замочили сегодня? Что за странные игры?
— Именно потому, что он слишком достал Палыча, мы его не замочили, а только напугали, — медленно, тихо произнесла Ирина и выпустила три аккуратных колечка дыма.
— Не понимаю, — пожал плечами бородач, — он что, Палычу много бабок должен и мы пугали, чтобы вернул, в натуре?
Официант поставил перед ней стакан сока и чашку кофе. Она положила сигарету, отхлебнула сок и задумчиво произнесла:
— Нет, Гундос, никогда не бывать тебе смотрящим.
— Это почему? — насупился бородач.
— Потому, что в голове у тебя одни только бабки. Человек, которого мы сегодня не замочили, Палычу, конечно, должен. Но не бабки. Долг его значительно больше.
— Ну ладно, Ирка, не гони пургу. Самая умная, да? Больше бабок могут быть только очень большие бабки. А если нельзя вернуть, то просто мочат, в натуре, и все дела.
— Десять лет жизни, — пробормотала Ирина, — самые лучшие десять лет. Вот что он должен.
— Так замочили бы. Что базарить зря? Если бы он валялся сейчас дохлый на дне пропасти, это была бы хорошая плата.
— Да, неплохая, — кивнула Ирина, — но Палыч не считает такую плату достаточной.
— И долго мы будем его пугать? — спросил Гундос.
— Не знаю. Наверное, пока он не поймет, что натворил, и не захочет рассказать об этом.
— Кому именно рассказать?
— Ну хотя бы самому себе.
Серебристый «Фольксваген»-капля был похож на красивую новенькую игрушку, которую минуту назад достали из коробки, перевязанной ленточками. Сергей не верил, что эта крошка поедет, пока не включил двигатель. У крошки был великолепный мягкий ход. На таких машинах Сергею доводилось ездить разве что в детских мечтах.
Окна закрывались и открывались автоматически. Кондишен позволял создать в салоне любую температуру, какая нравится. Из магнитолы звучала музыка и качество звука оказалось таким, как в Большом зале Консерватории. Сергей сделал торжественный круг по территории базы, с сожалением оставил машину и отправился в кабинет к Райскому.