Врач вопросительно взглянула на Николая и тот кивнул, мол, пока все правильно.
— Что было дальше?
— Я вернулся домой из аэропорта. Я очень плохо себя чувствовал, во-первых, из-за отца, во-вторых, до сих пор не могу опомниться после недавнего стресса в горах. Пожалуйста, развяжите меня, мне очень неудобно так сидеть.
— Вы обещаете вести себя спокойно? — спросила врач.
— Да, конечно.
Она кивнула Николаю, тот неохотно принялся распутывать узлы. Оказавшись на свободе, Стас пошевелил плечами, потер запястья.
— Так что же было дальше? Что вы делали, когда вернулись домой из аэропорта?
— Не помню, — Стас тяжело вздохнул, — честное слово, какой-то провал. Наверное, я лег спать.
— Мне кажется, вы говорите неправду, — ласково заметила врач, — не волнуйтесь, никто не станет вас осуждать. Мы все понимаем, что вам пришлось пережить сразу два тяжелых психических стресса. Мы также понимаем, что вам неприятно и стыдно вспоминать свой срыв. Сейчас я сделаю вам укол и вы успокоитесь. Хорошо?
— Да, конечно, — вяло согласился Стас и еле слышно пробормотал по-русски. — Убивать меня невыгодно. Этим сукам надо другое.
— Что он сказал? — тревожно спросила врач. Грек плохо расслышал и перевел несколько иначе.
— Вам кажется, кто-то хочет вас убить? — спокойно поинтересовалась врач и открыла свой чемоданчик.
— В Москве меня действительно хотели убить, — объяснил Стас с тяжелым вздохом, — к днищу моей машины прицепили взрывное устройство. Потом застрелили моего шофера.
— Все правильно, — тихо подтвердил Николай, — именно поэтому он остался здесь и не улетел в Москву с родителями. Здесь он в безопасности.
Врач надломила ампулу, наполнила одноразовый шприц бесцветной жидкостью и попросила Стаса повернуться на бок. Укол оказался болезненным и Стас застонал.
— Ну вот, сейчас вы спокойно заснете. Здесь вам ничего не угрожает. Вы хотите остаться на этом диване? Или вас проводить в спальню?
— В спальню, — кивнул Стас, — в свою комнату хочу, здесь неудобно мне.
— Я провожу его, — Николай поднял его за локоть, увел, уложил в постель.
— Очень больно? — спросил Стас, глядя на его разбитую скулу.
— Да уж. Чувствительно, — кивнул Николай, — главное, зуб жалко, — он оттянул губу и показал осколок.
— Ты уж извини, брат. Сорвался я, довели меня, — пробормотал Стас, пряча глаза, — больше такое не повторится. Ты греку и врачихе этой дай побольше.
Николай кивнул и накрыл его одеялом.
— И зуб себе вставь за мой счет.
Когда Николай вернулся в гостиную, Илиади и врач пили кофе, который успела сварить для них Оксана. Налить пришлось в антикварные серебряные чашки. Генеральша ими очень дорожила и не разрешала использовать, но другой посуды в доме не осталось.