Хэндсли уже ждал в холле. С ним были Найджел и Анджела. Найджел был потрясен переменой в поведении хозяина дома и принял ее ближе к сердцу, чем все остальное, случившееся после смерти Рэнкина. Хэндсли выглядел ужасно. Его руки дрожали, и он передвигался, немного пошатываясь.
Аллейн вошел в холл и был официально представлен маленьким доктором Янгом, которого, по-видимому, приводил в некоторое замешательство отчетливый оксфордский выговор инспектора.
— Сожалею, что вам пришлось подождать, — сказал Хэндсли. — Я готов ответить на любые вопросы, которые вам будет угодно задать.
— Их пока совсем немного, — ответил Аллейн. — Мисс Норт и мистер Басгейт дали мне подробный отчет обо всем, что здесь произошло со вчерашнего вечера. Как вы полагаете, мы могли бы перейти в другую комнату?
— Гостиная в вашем распоряжении, — отозвался Хэндсли. — Вы, наверное, хотели бы видеть нас там по очереди?
— Это было бы великолепно, — согласился Аллейн.
— Остальные в библиотеке, — сказал Найджел.
Хэндсли повернулся к инспектору:
— Так что же, пройдем в гостиную?
— Полагаю, что могу задать вам несколько вопросов прямо здесь, а остальные пусть подходят туда попозже. Я правильно понимаю, сэр Хьюберт, что мистер Рэнкин был вашим старым другом?
— Я знал его с рождения. Просто не могу поверить в эту ужасную трагедию. Невероятно! Мы… мы все так хорошо знали его. Это, должно быть, кто-то посторонний. Наверняка.
— Сколько у вас слуг? Я бы хотел попозже с ними повидаться. А пока что мне бы хотелось знать их имена.
— Да, конечно. Безусловно, каждый должен… должен отчитаться в своих действиях. Но мои слуги! Все они у меня уже многие годы. Не могу себе представить, чтобы у кого-то нашелся мотив.
— Мотив совершенно не обязательно должен бросаться в глаза. Если можно, составьте мне список.
— Мой дворецкий — русский по происхождению. Он поступил ко мне на службу двадцать лет назад в Петербурге и с тех пор не расстается со мной.
— Он хорошо знал мистера Рэнкина?
— Очень хорошо. Рэнкин много лет регулярно гостил здесь и был в отличных отношениях со слугами.
— Мне сказали, что кинжал — русского происхождения?
— Его история русская, но происхождение — монгольское, — возразил сэр Хьюберт и коротко изложил сведения о кинжале.
— Гм, — сказал Аллейн. — Почерк русский, а кинжал монгольский. Ваш слуга видел этот восхитительный музейный экспонат?
— Да. Должен был видеть. Сейчас я припоминаю, что он был в холле, когда Рэнкин впервые продемонстрировал кинжал.
— Он как-нибудь отреагировал на него?
— Василий? Нет. — Хэндсли поколебался и повернулся к Найджелу. — Хотя… минуточку. Он вроде бы что-то сказал, когда Токарев рассуждал о кинжале и его связи с «братством»?