Паника отменялась. Накис не взял моего шефа в заложники. Теперь, сидя рядом с шефом, он измерял ему давление. Ну, как же – теперь он будет изображать из себя доктора Айболита, протестирует языком мочу на сахар, задумчиво, как ищейка на выгуле, обнюхает чужое дерьмо, а потом сделает клизму, что рекомендуется при воспалительных процессах. Как раз за час и нарисуется полный анамнез состояния пациента, объявленного в международный розыск.
– И как оно? – по-английски спросил я, появляясь в каюте.
– Что именно? – поднимая сосредоточенный взгляд, переспросил меня Накис, весь еще мысленно там, в темном лабиринте вен, сосудов и артерий, в которых вялыми неверными толчками пульсировала кровь моего шефа.
– Давление, – сказал я. – Оно случайно не повысилось?
– Давление низкое, – сказал Накис, снимая с руки шефа надувную манжету и внимательно глядя на меня, – девяносто на шестьдесят… Я бы рекомендовал…
– Он все знает, шеф, – по-русски сказал я. – Он успел нас заложить. Полиция будет через два часа.
– Я бы рекомендовал… – медленно вставая и не сводя с меня глаз, повторил Накис.
Я вынул из кармана браунинг, снял с предохранителя и навел на Накиса:
– Спасибо, доктор. Вы свое дело сделали. Руки за голову! – И по-английски же спросил: – Что с ним делать, шеф? Пристрелить?
– Вы не можете меня убить, – бледнея, проговорил Накис. – Я подданный Греции. Мы друзья России. Вы не можете допустить международный конфликт.
– Он знает, что мы русские, шеф…
– А что он еще знает?
Я перевел его вопрос Накису. Руки за головой, доктор поспешно заговорил, то и дело переводя взгляд с шефа на меня:
– Вчера на сайте яхтклуба, членом которого я являюсь, Интерпол поместил объявление о розыске яхты с тремя русскими. Там написано, что убит сотрудник Интерпола, а один русский предположительно имеет огнестрельное ранение. Я понял, что это вы.
– Он понял… – сказал я по-английски. – Умный очень. А стучать зачем?
– Pardon? – наставляя ухо, нервно переспросил Накис, боясь упустить важное для себя и своей жизни слово. С него катился пот.
– Докладывать зачем?
– Я не докладывал. Это вы нас остановили.
– Мы остановили, чтобы попросить о помощи.
– Разве я не пытаюсь помочь?
Я усмехнулся:
– Что с ним делать, шеф?
– Связать и запереть. И подругу его.
– Уже сделано.
– Молодец.
У нас еще была лишь пара наручников – шеф иногда пользовался ими для любовных утех. Не опуская ствола, я нашарил их в верхнем ящике тумбочки возле кровати, бросил под ноги Накису, и он сам их на себе послушно защелкнул. Я велел ему сесть на пол. Пот обильно бежал по его крупному смуглому лицу, будто это он, а не шеф, был ранен.