Париж, улица Святого Иакова, 21 марта 1355 года
— Не думаю, что есть необходимость вскрывать тело, — заявил Аркур. — Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, отчего он умер.
Словно загипнотизированный, начальник стражи пристально смотрел на содержимое плошек. Химическая реакция завершилась, и теперь отчетливо были видны своеобразная консистенция ртути и характерный цвет серы.
Фламель отошел от тела и занял свое место за письменным прибором. Неподвижный и молчаливый, он ждал, когда возобновится диалог.
Но никто не произнес ни слова. Даже лекарь погрузился в мечтательное созерцание. Его разум, привыкший к дедукции, несомненно, уже устанавливал определенные логические связи. В частности, связь с недавним сожжением еврея. Но вместе с тем он спрашивал себя, следует ли ставить об этом в известность начальника королевской стражи.
— Если это действительно сера и ртуть… — начал Парей, словно еще надеясь, что произошло обыкновенное убийство.
— Можете не сомневаться! Равно как и в том, что это месть, — перебил его лекарь.
В комнате снова воцарилось молчание. По крайней мере, так показалось Фламелю. Тем более что на первом этаже подчиненные Ренака закончили обыск.
Внизу кто-то отдал приказ суровым тоном. Ги де Парей выпрямился, разгладил камзол и направился к двери. Аркур и Фламель остались одни. Каждый из них был погружен в свои мысли, благо в комнате по-прежнему царила тишина. Лекарь разглядывал труп со всевозрастающим интересом, словно недавнее открытие нарушило порядок его дедуктивных умозаключений. Фламель же смотрел на исписанный им лист пергамента, но не мог прочитать ни единого слова. Им также овладела одна мысль или, вернее, страх, который, до сих пор смутный, начал приобретать угрожающие очертания.
Открылась дверь, и на пороге появился начальник стражи с суровым выражением лица. Его голос зазвучал неожиданно глубоко, словно отбрасывая тень.
— Мэтр Фламель, вы не будете переписывать пергамент набело. Дайте его сюда. Мы… Я настаиваю, чтобы не было сделано ни единой копии о нашем… этом…
— Это называется «аутопсия». Новое слово, от греческого…
Гневный взгляд Ги де Парея заставил Аркура замолчать, но вскоре он взял себя в руки. Все же какому-то там военному не пристало затыкать ему рот — ему, личному лекарю короля.
— Будет вам. Не смотрите на меня столь гневно, солдат. Я его даже не вскрывал, вашего несчастного палача. И лишь одному дьяволу известно, что я нашел бы в его кишках…