— А четвертая семья?
Убийца подошел к молотку, лежащему возле ларца, и взял его в руки.
— Ты говоришь о знаке, который здесь нарисован?
— Да. Рисунок на рукоятке. Пламя.[21]
На лице, скрытом капюшоном, появилась насмешливая улыбка. Убийца повертел молоток в руках.
— Сожалею, брат, но четвертой семьи не было. Четвертой семьи никогда не существовало. Просто символ расхожего мифа. Чтобы вводить в заблуждение таких простаков, как ты.
Антуан почувствовал себя побежденным. Он склонил голову, удрученный чередой столь неожиданных открытый. Но все же задал последний терзавший его вопрос:
— Так зачем же это безумие? К чему эти садистские убийства в Париже?
В темноте убийца округлил глаза.
— Несколько месяцев назад я осознал, какая судьба меня ждет. Я понял, что должен выполнить Великое Дело и оздоровить масонство. Я должен найти золото и очиститься, отбирая жизнь у отбросов общества, у недостойных братьев, у человеческого отродья. Я уже говорил тебе, у меня девятый градус мстителя. Я брат по крови.
— Поскольку мне предстоит умереть здесь, открой свое лицо, — предложил Антуан.
— Я не могу доставить тебе такое удовольствие. А теперь отойди назад и слушай. У входа в последний туннель есть решетка. Я проверял, она действует. Решетка из кованого железа. Расстояние между прутьями очень узкое, и человек не может пролезть через них. А вот крысы…
Джоан отошла подальше, чтобы заснять последние изображения на вершинах столбов. Антуан приблизился к Робинсону. Тот едва дышал.
Брат с воодушевлением продолжал:
— Желаю тебе хорошенько поразмыслить о смерти в этом великолепном месте. У тебя не будет недостатка в темах для размышлений. Поверь мне на слово.
Комиссар различил в его голосе нескрываемое ликование.
Джоан завершала съемку. Она подошла к убийце, держа камеру в руках.
— Закончила снимать, дорогая?
Она вытащила из камеры видеокассету и протянула ее своему спутнику.
— Спасибо, моя любовь… навеки.
Она не успела ни увидеть оружия, ни услышать звук выстрела. Пуля попала ей прямо в лоб. Джоан рухнула на пол, так ничего и не успев понять.