Однако успех в делах не был случайностью. Хотя об убийстве палача, похоже, забыли, Никола предпочитал держаться в стороне. К тому же алхимические поиски, ставшие Великим Делом его жизни, требовали одиночества и терпения. Особенно терпения, поскольку он довольно быстро понял, что порошок предначертания, переданный ему Флорой, обретет свои чудотворные свойства лишь тогда, когда будут пройдены, причем успешно, все фазы алхимического процесса.
Так летели долгие годы поисков, обманутых надежд, отчаяния. Не говоря уже о подспудном страхе перед фантомами прошлого. Всякий раз, когда по улице пробегали лошади, или там собиралась толпа, или когда Майар, меховщик, горевший желанием срочно сообщить какую-нибудь новость, вбегал в мастерскую, сердце Фламеля начинало бешено биться. Инструменты, необходимые для проведения алхимических опытов, лежали в помещении за лавкой. Фламель мог бы работать в подвале, но одно только упоминание об этом месте привело даму Пернель в такое волнение, что он не стал настаивать… Постепенно он раздобыл материал и оборудовал лабораторию. Такие покупки ни у кого не вызвали удивления. Он просто сказал, что хочет сам делать краски для миниатюр. Таким образом, он сумел купить инструменты, необходимые для Великого Дела. Однако из-за недостатка места реторты, печь и металлы ждали своего часа. Он никак не мог начать дело, о котором страстно мечтал.
Через несколько месяцев решение пришло само собой. Одна из теток дамы Пернель оставила ей небольшое наследство — земельный надел за городом, рядом с излучиной Сены. На этом участке, расположенном далеко от других ферм, выращивали виноград. Это привело даму Пернель в восторг, ведь изготовление собственного вина было для парижских горожан честолюбивой мечтой. Монахи, владевшие виноградниками, раскинувшимися на открытых солнцу холмах близ Сены, фактически обладали монополией на торговлю вином в столице.
Можно представить себе радость дамы Пернель, когда она обнаружила в заброшенном карьере погреб, где хранились чаны, пресс и старые дубовые бочки. Фламель разделил энтузиазм супруги, поскольку отныне она почти каждый день уходила из мастерской, чтобы заняться тяжелым трудом винодела.
Майар, однажды сопровождавший Фламеля на виноградник, вернулся домой вне себя от радости. Весь день он помогал соседу подвязывать лозы, обрезать извилистые узловатые однолетние побеги, о чем с восторгом рассказывал на улице Святого Иакова. Именно об этом и мечтал Фламель.
И все же меховщик испытывал и разочарование, о котором он никогда не говорил, чтобы не омрачать свой рассказ: сосед не разрешил ему спуститься в подвал.