Как-то пустовато было в широких коридорах, из-за плотно закрытых дверей не доносилось ни звука.
— А где все? — спросил Егор.
— Рано еще. У нас режим курортный, — подмигнул Октябрьский. — Ночью работаем, утром дрыхнем. Лафа.
Кабинет у него оказался без таблички, только номер — 734. Просторный, с кожаным диваном, с большим, совершенно пустым столом, а из окна шикарный вид на Лубянскую площадь и Китай-город.
— Степаныча ко мне, — сказал старший майор в трубку одного из телефонных аппаратов (на столе их было четыре штуки, причем один, как заметил Егор, без наборного диска).
— Ты садись. Пока тебя снаряжать будут, поболтаем, принюхаемся друг к другу. Еще вопросы есть? Валяй, не стесняйся.
— Такой вот вопрос, товарищ начальник. Скажите, как мог вредитель Ежов на высокую должность попасть?
— Хитрый был очень, гад. Тихий такой, скромный. Солдат партии, верный ленинец, — тут старший майор присовокупил матерное слово. — Мало того что подлец, так еще в нашей профессии ни хрена не смыслил. Политиком себя мнил, — Он брезгливо поморщился. — А в Органах не политики нужны — профессионалы. Вот, скажем, заболел ты, надо тебе на операцию ложиться, опасную. Ты к кому предпочтешь — к ведущему хирургу или к секретарю больничного парткома? То-то.
— А товарищ Нарком? — совсем обнаглел Егор. — Он как? Профессионал или…?
— Профессионал. Даже посильней Ягоды, а тот был мастер своего дела, что бы про него теперь ни говорили. Наш Нарком — одна сплошная целеустремленность. Жесткий? Да. Жестокий? Безусловно. По понятиям 19 века, Толстого там с Достоевским и Надсоном, вообще чудовище и злодей. Только мы с тобой, Дорин, живем в веке двадцатом. Тут другие правила и другая мораль. Нравственно всё, что на пользу дела. Безнравственно всё, что делу во вред. Время нам с тобой досталось железное, дряблости и жира не прощает. Или враг нас, или мы его. А добрыми и жалостливыми станем потом, после победы.
Показалось Егору, что старший майор это не только ему, но будто и самому себе говорит. Рукой рубит воздух, лицо посуровело. И резко так:
— Еще вопросы?
Понял Дорин, что с рискованными темами пора завязывать — хорошего понемножку. Следующий вопрос задал такой:
— А какое вы мне, товарищ начальник, дадите задание?
Октябрьский рассмеялся, покрутил головой.
— Парень ты, я вижу, и вправду неглупый. Нахальный, но меру знаешь. А знать меру — это, может быть, самое главное качество в человеке.
Постучали в дверь. Вошел какой-то дед — по-домашнему, в рубашке с подтяжками, на шее портняжный метр. Хмуро сказал:
— Здравия желаю. Этот, что ли?