Глен называл ей все новые известные имена, но Рина видела только долговязого мужчину, который — вновь отметила она про себя — больше напоминал не влиятельного политика, а спортсмена или, скажем, вышибалу, разве что слишком хорошо для этой профессии одетого. И хотелось ей только одного — уйти, укрыться где-нибудь в укромном месте. Правда, Доналд просил заняться столиком для игры в блэкджек — на яхте было свое казино, — но ведь игра начнется только после того, как они выйдут в открытое море.
— Ну ладно, Глен, — негромко произнесла Рина, отрываясь от поручня, — пожалуй, пойду. Надо переодеться, у казино свой устав — исключительно вечерние платья.
— Мне тоже пора — порошки-таблетки раскладывать. До вечера, Ри.
Уже на ходу Рина заметила, что пассажиры начали подниматься по трапу. На верхней ступеньке их встречал Доналд, окруженный несколькими членами команды.
Носовая часть яхты была пролетом выше прогулочной палубы — рулевая рубка находилась у Рины прямо под ногами, — и она на мгновение заколебалась, в какую же сторону двинуться. Но, видно, мгновение это затянулось, и теперь, чтобы добраться до лестницы красного дерева, ведущей в грузовой отсек, где находились каюты членов экипажа и обслуги, придется пройти через толпу пассажиров.
Глен уже приближался к лестнице — ее, кстати, недавно обнесли новыми перилами, — ловко прокладывая себе путь в потоке прибывающих гостей. Ну а Рине вдруг так захотелось избежать встречи с этой оживленной публикой, что она решила перебраться на левый борт — там вроде потише. Почетных гостей на яхте было около пятидесяти. Столько же охранников. Еще столько же — тех, кто вроде наследницы бумажного короля мог позволить себе роскошь заплатить за удовольствие оказаться в кругу столь важных лиц.
Любопытная получилась компания — и все именно так, как Доналд и рассчитал. Умел он собирать вместе влиятельных и харизматических персон, тех, чье слово весомо звучит в международной политике, с теми, кто способен подкрепить это слово финансовыми вливаниями.
Было время, когда столь впечатляющий список гостей мог напугать Рину. Но преимущество жизни в раковине заключается в том, что она тебя защищает. Так что насчет всей этой публики Рина особо не волновалась — справится как-нибудь. Есть только одно исключение. Уэллен. Потому-то она чуть не вихрем понеслась к противоположному борту. Достигнув его, Рина поспешно тронулась вниз, но пассажиры уже растекались по прогулочной палубе, удивленно оглядываясь по сторонам. Понять их было можно. «Сифайр» сильно отличалась от обычных пассажирских судов, гордящихся, как правило, своей новизной и блеском. Здесь же прежде всего бросались в глаза всевозможные веревки, канаты, паруса — словом, вся оснастка судна. Прогуливаясь по палубе, сталкиваешься на каждом шагу с матросами, которые вполне могут попросить тебя помочь вытянуть линь. «Сифайр» начинала свою морскую жизнь как клипер, который некоторое время доставлял английских леди и джентльменов в их американские поместья, а затем сделался прибежищем храбрых и решительных, отправляющихся в северные моря на китобойный промысел. Но пришел век пара, и прекрасная «Сифайр» со своими изящно изогнутыми бортами, роскошными парусами и классической резной скульптурой, украшающей нос корабля, оказалась не у дел. Она попала в морской музей, да там бы, пожалуй, и сгнила, если б не один старый капитан, купивший ее — денег на ремонт у него не было, однако же он просто не мог позволить, чтобы красота и история разваливались на глазах.