Кил со вздохом открыл глаза. Ну какой сейчас смысл кого-то винить? Ведь он знал, какая сложилась ситуация, хуже не придумаешь. На плечах президента гигантская ответственность. Он сделал все, что в человеческих силах. В человеческих. Все они люди — не более того. И именно потому, что все только люди. Кил так и не смог предотвратить смерти Эллен, стал как бы ее соучастником.
Днями, месяцами он прокручивал в уме эту ситуацию. Наверняка что-то можно было сделать. Вслед за трагическим ощущением утраты пришло трагическое ощущение вины. Но теперь он знал, что вины не было, не терзал себя больше вопросами «а что, если?..».
Он все еще вспоминал Эллен. Время, конечно, сгладило боль утраты, но, разумеется, забыть ее он не сможет — ведь она столько дала ему. Она научила его понимать, что такое любовь, заставила осознать, что и он способен много дать, что и в нем могут нуждаться.
Рина другая. Молния, раскат грома, каменный обвал. Но чувства, пробужденные ею, — те же самые, только сильнее. Ему хотелось одолеть это равнодушие в зеленых глазах, швырнуть ее на постель, и в то же время — нежно прижать к себе, приласкать, оберечь, заставить поверить, что он небо на землю опрокинет, лишь бы ей было хорошо до конца жизни…
А может, все не так, чувства фатально обманывают его, и он все только нафантазировал? Да нет, не может быть…
Его настолько тянет к Рине, что не передать словами, и все-таки это правда. Ошибки быть не может. Именно такую он искал всю жизнь. Он в этом уверен так же, как и в том, что солнце встает на востоке. Однако проблема состоит в том, одернул он себя, чтобы и она поняла то, что уже ведомо ему.
Кил пожал плечами и улыбнулся в темноте. Он хорошо умеет объяснять суть дела, и сейчас это умение ему пригодится. Умеет он и бороться, очень хорошо умеет.
Если не сработает один способ наступления, всегда найдется другой. Можно мягко, можно грубо, можно неторопливо, можно стремительно.
К счастью, круиз им предстоит долгий. Времени для выработки стратегии достаточно.
Кил снова нахмурился, не понимая, почему при этой мысли его охватила легкая дрожь.
Что со мной, сердито подумал он. И почему мысли о Рине как-то связываются у него с этим судном, да еще в такое неподходящее время? Тут же так надежно, охрана вышколена — лучше не бывает. И все равно чувство тревоги не отпускало его. Чаще всего оно уходило куда-то на глубину, но иногда пробуждалось и напоминало чувство, испытанное в тот день, когда он направлялся в Овальный кабинет. Животный страх, который становится все сильнее. Чувство безысходности. Страх, что он снова окажется беспомощным, не сумеет остановить уже запущенное колесо…