Рина снова подумала о Джоан Кендрик. Была она все-таки здесь, в ванной, или нет?
О Боже, простонала Рина, да что же это такое со мной творится?
Ведь никакого иного интереса, кроме чисто дружеского, Кил к Джоан не выказывает. А все остальное — не более чем плод ее собственного воображения. Сам Кил с Джоан просто любезен, а если танцует с ней или берет под руку, то всегда лишь следуя совету самой Рины.
И поделом мне, если у них и впрямь разгорелся безумный роман, подумала она. А может, оно и к лучшему? Черт! Кончится когда-нибудь это проклятое путешествие!
Рина откинула волосы на затылок и включила душ. Приятно было стоять под горячими, тугими струями. Только сейчас она поняла, насколько продрогла.
Медленно поворачиваясь, подставляя воде все тело, Рина зажмурилась. Яхта то глубоко проваливалась, то взлетала на гребень волны, и мир поплыл у Рины перед глазами.
Вспомнился Пол, как они вместе становились под душ. Такая у них славная была семейная жизнь, так они привыкли друг к другу.
Она вспомнила, как Пол считал дни, оставшиеся до рождения ребенка, и еще тот день, когда Дженни исполнилось пять недель. Именно этот день так хорошо запомнился Рине, потому что обычно вечерами Пол не брился, а тут изменил своей привычке. Он решил побриться, пока она принимает душ. Затем встал рядом с ней, и в глазах у него застыла такая мольба, что оба расхохотались и принялись целоваться и поддразнивать друг друга, пока, наконец, желание не сделалось совершенно нестерпимым.
— А ну-ка, давай вытираться, поживее, — сказал Пол. — А впрочем, нет, лучше так.
По пути к кровати они хихикали, как школьники. Пол не любил заниматься любовью в ванной. Он был слишком долговяз и слишком угловат, так что, когда они однажды все-таки попытались, оба набили себе синяки. Не удовольствие, а прямо испытание какое-то, смеялись они потом.
Да, тогда она смеялась. С Полом было так просто. Рина знала, что он ее любит, по-настоящему любит, а не ищет верх совершенства. Она не боялась, что после рождения ребенка покажется ему менее желанной, чем раньше. Даже если грудь потеряет прежнюю упругость, это слишком ничтожная плата за чудесного малыша, за крошечное живое существо. Больше не живое…
— Эй, вы там живы? — Рина вздрогнула и закрыла лицо руками. Сколько же она здесь стоит, предаваясь воспоминаниям? Она резко перекрыла воду. В ванной было полно пара — ничего не видно.
— Жива, жива. — Рина попыталась придать голосу бодрость, но прозвучал он глухо и тускло. Вода на щеках была соленой. Она снова плакала.
По ту сторону двери царила странная тишина. Рина схватила огромное белоснежное полотенце с меткой «Сифайр», завернулась в него и принялась яростно растираться.