— Простите, — перебил его Седов. — Я не понимаю, к чему вы клоните. Нельзя ли поконкретнее?
— Только кто-то из сидящих за этим столом мог сообщить об этом американскому президенту.
Его слова произвели эффект разорвавшейся бомбы.
— Это невозможно, — запротестовал Анатолий Зарубин.
— Вы зашли слишком далеко, — отметил Павел Суслов, узколицый теоретик партии. Он, как Зарубин и Маренков, тоже присутствовал на приеме в Праге, когда Матту Лерою положили в карман кассету.
Седов, который всегда старался сохранить равновесие между умеренными членами Политбюро и сторонниками жесткого курса, снова обратился к маршалу Прашко.
— Одних обвинений мало, нужны доказательства, — хмуро сказал он.
— Доказательства здесь. — Прашко вытащил из папки кипу документов. — Шарпинский сделал детальный анализ наших действий в прошлом году и ответных мер Вашингтона. Моинхэм постоянно опережает нас. Все это указывает на то, что информация идет от высокопоставленного источника…
Генерал Маренков подался вперед.
— Я читал доклад, — резко сказал он. — Я уверен, что изложенные в нем факты верны. Поэтому предлагаю немедленно создать комитет, который немедленно займется этим вопросом. Действиями комитета будут руководить Первый секретарь, я и маршал Прашко…
— Мы все должны иметь доступ к этому докладу, — заявил Зарубин.
Снова вмешался Седов:
— Предлагаю голосовать за предложение генерала Маренкова.
С минимальным перевесом предложение было принято. Все еще споря, члены Политбюро выходили из зала. Только три человека остались сидеть за столом — Леонид Седов, маршал Прашко и генерал Маренков. Охота за Анжело началась.
— Я хочу, чтобы в этот раз вы были особенно внимательны, — «Спарте» скоро конец. Я это нюхом чую, — сказал Джулиан Халлер, обращаясь к Уог- рейву и Эльзе Лэнг.
Был понедельник, третьего января. Пятого января, в среду, они снова будут в Швейцарии, чтобы получить тринадцатую кассету от Анжело. Эльза чувствовала, что погода действует на Халлера. По всей Европе бушевали метели, многие аэропорты были закрыты. Самая суровая зима за последние сорок лет, так писали в газетах. Эльза попыталась поднять настроение американца.
— Чертова дюжина? Вот уж не знала, что ты суеверный, Джулиан. А еще атеист. Стыдно.
— Знаешь что… — рявкнул Халлер. Выражение лица Эльзы заставило его пожалеть о своей невыдержанности. — Видишь ли, я уже много лет играю в эту игру. И чувствую, когда операция, которая шла без сучка и задоринки, вдруг заканчивается провалом.
— Он прав, Эльза, — предупредил Уогрейв. — Вряд ли можно считать хорошим предзнаменованием появление тех двух агентов КГБ в Базеле.