«Покажи, на что способен бессмертный демон», — это неплохо, ей-богу! Не в силах справиться с приступом истерического хохота, Бернард схватился за живот и согнулся в три погибели. От смеха у него разрывалась грудь. Святые с мрачным недоумением взирали на него с высоты.
Дико взревев, Бернард поднял голову и возопил:
— ПАПУЛЯ-А-А! АУ-У! ГДЕ ТЫ! ПРИШЛО ВРЕМЯ ЭДИПА!
Больше кричать он не мог, ему мешал собственный смех. И еще слезы, градом катившиеся по щекам. Растопырив пальцы, Бернард вытер лицо. Он топтался на месте, вертелся волчком, словно заключенный в магический круг, и смеялся — и плакал. Наконец он затих. Из горла теперь доносились лишь жалобные клекочущие звуки. Он походил на раненого зверя.
Внезапно он понял, что его окружают.
Темные фигуры надвигались со всех сторон. Они шли крадучись, неслышной поступью, появляясь из самых темных углов и скользя в тени. Кольцо неумолимо сжималось.
«Ого, — подумал Бернард. — А я-то голосил как безумный».
Он ошалело вращал головой, стараясь держать их всех в поле зрения. Для этого ему приходилось без устали кружиться на одном месте. Зловещие фигуры приближались. Они двигались между скамьями. Появлялись откуда-то из нефа, из-за алтаря, возникали из полумрака галереи. Высокие, массивные, грозные, молчаливые глашатаи смерти.
Сглатывая комки страха и тошноты, Бернард вертелся юлой, приняв боевую стойку и приготовившись драться на смерть.
Этих кратких мгновений оказалось довольно, чтобы он осознал: его ждет неминуемая смерть, он нисколько не сожалеет, что все кончится именно так. Собственно говоря, он даже не был уверен, что он хочет жить дальше после того, что ему довелось узнать. О собственном прошлом. О себе. «По крайней мере, — рассуждал он, — если мне повезет, я прихвачу с собой на тот свет парочку этих типов. Вцепиться кому-нибудь в глотку, вырвать сердце — вот было бы здорово. Прощальный привет папаше…»
— Давайте, давайте, — приговаривал он, озираясь по сторонам, сглатывая слезы. — Давайте.
Круг сжимался. Темные силуэты приближались. Вот ряды их сомкнулись, и теперь они наступали на него сплошной черной массой. Бернард в любой момент ждал атаки.
Неожиданно они остановились.
Бернард последний раз развернулся вокруг собственной оси, последний раз крикнул:
— Ну же, давайте!
А потом безвольно уронил руки.
От общей массы отделилась одна-единственная тень и медленно, по центральному проходу, направилась к нему.
Бернард не сводил глаз с этого волка-одиночки, и сердце его, точно птица, трепыхалось у самого горла, из которого вырывался клекот. Превратившись в один сгусток нервов, он ждал, готовый принять смерть.