в живых остается кто-то один!
Шторм пришел сюда, чтобы найти Софию.
Впереди безымянный служащий в синем комбинезоне возился перед выставочным стендом. Наконец он отошел, и взорам собравшихся предстала створка триптиха Рейнхарта: руины аббатства, разбитое окно, голые зимние деревья, сумрак и призрачные фигуры в балахонах с надвинутыми на глаза капюшонами движутся вдоль церковных стен. Под потолком висело огромное электронное табло, на котором пока светились одни нули. Фунты, доллары, дойчемарки, иены — все было по нулям. Яркий свет резал глаза. По залу прокатился легкий шорох. Участники, сосредоточив внимание на шедевре Рейнхарта, усаживались поудобнее, готовясь к продолжению торгов.
— «Волхвы», — вытянувшись в струнку, объявил аукционист, стоявший на подиуме за деревянной кафедрой с логотипом «Сотбис». Это был совсем еще молодой человек в безукоризненном костюме, чопорный, самоуверенный, если не сказать нагловатый. Коллеги говорили, что он подает большие надежды. — Лот девяносто четыре, створка триптиха Рейнхарта «Рождество Христово», считавшаяся утраченной и лишь недавно обнаруженная в Восточной Германии. Была пожертвована анонимным дарителем Детскому фонду.
На часах было без тринадцати минут восемь.
Шторм изучал взглядом аудиторию. Он все еще стоял у дверей, стиснутый в толпе покупателей, которым не досталось сидячего места. Взгляд его скользнул вдоль стены, затем принялся — ряд за рядом — изучать счастливчиков, расположившихся в креслах. Оставались еще девицы за телефонными стойками. Нет, Софии нигде не было.
— Начальная цена двадцать пять тысяч фунтов, — заученно бубнил аукционист, почти не разжимая губ. Его голос, гнусавый, нарочито невнятный, оказывал завораживающее действие. — Начальная цена двадцать пять тысяч, двадцать пять, есть двадцать пять, кто-нибудь предложит тридцать? Тридцать, тридцать тысяч по телефону. Тридцать пять. Есть тридцать пять тысяч.
События развивались стремительно. Шторм никак не мог определить, от кого исходят предложения. Он помнил — София говорила, что ее галерея, возможно, купит «Волхвов». Он попытался проследить за взглядом аукциониста, но молодой человек, казалось, смотрел в одну точку. И тем не менее он все видел, замечая малейшее движение в зале.
— Сорок, есть сорок тысяч по телефону.
По телефону. Шторм повернул голову направо — похожая на лебедя дамочка за стойкой, одетая в форменный кардиган, не отнимая от уха телефонной трубки, едва заметно повела пальчиком и вскинула бровь.
— Сорок пять тысяч, есть сорок пять тысяч, — скороговоркой трещал аукционист. — Сорок пять, есть пятьдесят тысяч…