На электронном табло мелькали зеленые огоньки. Пятьдесят тысяч фунтов, семьдесят пять тысяч долларов, сто десять тысяч дойчемарок, какая-то немыслимая сумма в иенах — что-то вроде восьми миллионов. Через две минуты Рейнхарт подскочил в цене вдвое. Было без одиннадцати минут восемь.
Аукционист сладострастно потирал ладонью свой молоток. Едва заметный поворот его подбородка заставил Шторма переключить внимание налево. Так и есть: очередной сигнал. Взмах тонкой белой руки, мерцание золотого браслета, и цена «Волхвов» снова подскочила. Шторм начал пробираться сквозь толпу за последним рядом кресел. Он хотел получше рассмотреть стоявшую у стены потенциальную покупательницу.
Теперь он видел ее в профиль. Нет, это была не София. Симпатичная блондинка лет двадцати. От сознания важности порученной ей миссии она даже надула губки, на высоком лбу — то ли от волнения, то ли от чрезмерно яркого освещения — выступили капельки пота.
Шторм уже хотел отвернуться, когда его осенило: эту девушку он видел в галерее — она исполняла обязанности секретарши.
— Пятьдесят тысяч — будет шестьдесят? — шестьдесят, шестьдесят тысяч. — Аукционист, надо отдать ему должное, умел разогреть аудиторию. — Итак, шестьдесят тысяч фунтов сзади. Шестьдесят тысяч.
Шторм краем глаза успел заметить взмах таблички с номером очередного участника торгов. Еще один претендент — на сей раз мужчина. Высокий, худощавый, в белом смокинге — и зеленых перчатках! Черные волосы, падающие на плечи. Тонкое, заостренное к подбородку лицо напоминает кошачью морду. Держится раскованно, непринужденно. В умных, проницательных глазах выражение благодушного любопытства. Шторм с первого взгляда понял, что именно за ним останется последнее слово. Он знал этот тип людей. Ему неоднократно приходилось бывать на аукционах, и он давно изучил скрытую психологию покупателей. Этот малый из тех, кто применяет тактику выжженной земли и никогда не берет пленных. Никаких сомнений относительно судьбы «Волхвов» не было — они достанутся ему. Разве что произойдет чудо и картину захочет приобрести министерство финансов США. У подружки Софии не осталось ни малейшего шанса; она просто была не в счет.
— Семьдесят, восемьдесят, восемьдесят тысяч, девяносто…
Вот те на! Зрелище становилось захватывающим. Цифры на электронном табло не успевали меняться. Даже Голливуд позавидовал бы такому динамизму.
Часы рядом с табло показывали без девяти минут восемь.
Шторм нашел глазами блондинку. Она начинала нервничать. Уголки ее пухлых губ удрученно опустились вниз, в глазах появилось выражение смятения и испуга. Шторм видел, как она растерянно моргает всякий раз, как человек в зеленых перчатках перебивает ее цену.