Путь ей преградила очередная, огромная лужа, занимавшая почти всю проезжую часть дороги, заканчиваясь в прилегающем к обочине газоне, она простиралась в длину около шести метров. Обходить лужу по газону, Катя не решилась, там можно было потерять в грязи обувь. Но лужу по длине пересекал бордюр, на который и ступила ее нога. Уже пройдя большую часть пути, Катерина услышала за своей спиной характерный звук движущегося по мокрому асфальту, с большой скоростью автомобиля. Полуобернувшись назад, она поняла, что водитель сбрасывать скорость не собирается. И летящая как пуля иномарка, преодолела лужу в одно мгновение. Поднявшийся столб холодной мутной воды, укрыл ее с ног до головы.
Перехватило дыхание, и подогнулись соскользнувшие с бордюра ноги. Вместе с опадающими брызгами, Катя упала в лужу расположившуюся на газоне.
Катерину начала бить такая дрожь, что удержать ее она уже не могла. Мозг отказывался понимать происходящее. Ее психика требовала немедленного сброса эмоциональной нагрузки. Стоя в грязи на четвереньках, откашливая и отплевывая грязь, попавшую в рот во время сильного вздоха, она, что было сил, выкрикивала ругательства, приходившие ей на ум.
— С…с…волочь! Подо…нок! Что…б ты… па-д-ла всю жи…нь пеш-ком ходил! Да ч…
— А ну заткнись, шваль! Как ты смеешь, возмущать покой моего города?
От неожиданности, Катерина опешила и впала в прострацию. Так, что если бы не жидкая грязь вокруг нее, упала бы в обморок.
— А ну, бомжиха, ползи ко мне. Давай живей! Не то пеэром погрею!
Медленно подымаясь на ноги и разворачиваясь в сторону источника звука, она уже знала, кого увидит.
Метрах в трех от нее, стоял красивый, молодой сержант милиции, уверенный в своей правоте на все сто.
Увидев представшее пред ним существо, замызганное, замерзшее, дрожащее всем телом, как побитая собака, с налипшими на грязное лицо волосами. В нем сначала шевельнулось сострадание, но затем наоборот, его лицо исказила гримаса отвращения и презрения.
— Да ты на себя посмотри! Животное!
Закрыв лицо, как от удара, она инстинктивно начала убирать с него налипшие волосы. От злобы и бессилия беззвучно плача, она желала оказаться как можно дальше от этого места в уюте и тепле маминых объятий.
Милиционер долго всматривался в ее лицо. Затем приняв решение, сказал ей.
— А ну, морду свою умой. Хочу посмотреть на тебя красивую.
— Как? Где?
Он взял в руки ПР. Указывая им направление, угрожающе спросил.
— Тебе шо, воды мало?
Катерина, безропотно нагнулась и, зачерпывая в ладони мутную воду лужи, ополаскивала себе лицо.
— Ну, хватит! Иди сюда. Быстрей!