— Володя, я извиняюсь, конечно, но это же… — Ауриньш на секунду задумался, — А, полная лажа, вот. Так не бывает.
— Ну блин, мне еще критика только не хватало! Да что ты вообще в таких вещах понимаешь!
— Кое-что понимаю.
— Да я не про то! Не про оперативную работу! Это ж, блин — драматургия, ну!
— Драматургию я тоже изучал. Так неправильно. Очень низкий класс.
— Да тебе-то какая разница, если народу нравится!
— А если народу будут, например, наркотики нравиться? На концертах надо будет в зал закись азота выпускать? Или дым от марихуаны?
— Ма-рик! Ну не занудствуй ты, а? Если нормально выступим — всех в увольнение отпустят. Трудно тебе для ребят постараться?
— Ну, если только так… Хорошо, я попробую. Но имей в виду, я остаюсь при своем мнении: это — не искусство.
— Ладно, ладно… Тонкий ценитель.
Как и можно было предположить, спектакль имел сногсшибательный успех у почтенной публики и впоследствии даже занял первое место на окружном смотре художественной самодеятельности! Сплошь и рядом такое бывает, когда вещи имели большой успех при весьма прохладном отношении к ним самих авторов. Взять хотя бы Конан Дойля — ну не любил он своего Шерлока Холмса! Халтурой, видите ли, считал. Или Стругацкие от своего «Трудно быть богом» не в восторге были — и что с того? Ничего, другие оценят.
… Итак, совещание в генштабе НАТО набирало обороты. Стол ломился от полных и опрокинутых бутылок. С закуской в НАТО было послабее: сморщенные соленые огурцы цвета хаки, на скорую руку ободранные луковицы, да кривые жареные рыбки. Понятно, что сии деликатесы были добыты в курсантской столовке. Но почтенная публика вполне понимала право искусства на некоторую условность и великодушно прощала артистам как скудость стола, так и сервировку его гнутой столовской алюминиевой посудой.
Пьяные в хлам «генералы» упоенно горланили «Глори, глори, алиллуйя» и «Йеллоу сабмарин», время от времени лихо опрокидывая все новые и новые стаканы на зависть почтенной публике. После чего размашисто малевали на политической карте СССР толстенные стрелы направлений наступлений и жирные кляксы ракетно-ядерных ударов, сопровождая нанесение оперативной обстановки злорадным гоготом и неприличными телодвижениями.
— Гссспда! — покачиваясь, воздвиглась со стаканом в руке конопатая Милка Савичева (Рязанское культпросветучилище, 2 курс) в форме штаб-сержанта 82 воздушно-десантной дивизии США. Форменная юбка на сержанте была длиной в полторы ладони ниже пояса. Особую порочность образу сержанта придавали черные сетчатые чулки с поросячье-розовыми подвязками.