— Так! — стал вдруг строгим и собранным Рустам, — Теперь — аккуратно. Идем по одному, с интервалом в три шага. Фиг его знает, как оно там.
— А чего там может быть?
— Ну… Ход-то старый. Вдруг потолок обвалится, или наоборот — пол провалится. Короче, я — первый, ты — за мной. Привязывай шпагат.
— Вот уж хренушки! — возмутился Вольф, — Сам привязывай, я первым пойду!
— А чего это ты — первый?!
— А ты — с каких щей?
— Да с таких! Я это придумал! И я нашел!
— А каптерка вообще вся моя! Без меня ты бы сюда вообще хрен влез!
— Блин, ну ты буржуй! Когда эта каптерка твоя стала?! Она — всехняя!
— Да? Ну так давай, иди — расскажи всем, что ты в ихней каптерке нашел. Чего стоишь?
— Вольф, ну ты — жопа!
— Сам такой. Короче — кидаем!
— Давай. На кого выпадает — тот первый.
Выбросили пальцы, сложили, посчитали. Выиграл Рустам. «Бог не фраер», удовлетворенно подумал он, но вслух сказал другое, чтобы не злить раздосадованного Вольфа:
— Давай, я шпагат привяжу…
— Ладно, иди. Я сам привяжу, — буркнул Вольф. — Ты это… Осторожней там. Будешь идти — пол впереди прощупывай, вроде как по болоту идешь.
— Ага. Ну, я пошел, — и, глубоко вдохнув, словно перед нырянием в воду, Рустам шагнул в темный провал.
Пыльный луч фонаря выхватил из темноты выкрошенные кирпичные стены с пятнами бледно-бирюзовой плесени. Пол подземного хода был устлан битым кирпичом, поэтому приходилось все время светить под ноги, чтобы не споткнуться. Высота подземного хода не превышала полутора метров.
— Шланги были эти монахи, — проворчал Рустам, — не могли повыше ход прокопать, горбаться теперь, понимаешь…
По правде говоря, ворчал он больше для того, чтобы ободрить себя. В голову вдруг полезли всякие непрошеные воспоминания об умерших монахах, каковых их духовные братья хоронили в таких вот подземельях. Лучом фонаря Рустам скользнул по стенам — нет ли эдаких ниш с соответствующими обитателями? Да нет, ничего похожего не наблюдалось, стены как стены. Рустам раздул ноздри, боязливо принюхиваясь и страшась уловить запах тлена, про каковой неоднократно читал в книгах, хотя и не представлял себе толком, какой, собственно, запах должен иметь этот самый тлен. Пахло сырым кирпичом и плесенью.
— Ну, чего застрял? — нетерпеливо подпихнул его с тыла Вольф, — Нашел уже чего?
— Да нет пока. Смотрю вот…
— Хрен ли смотреть. Шагай уже. Или меня вперед пусти!
— Иду, иду… — Рустам двинулся дальше, слыша где-то в глотке стук собственного сердца.
Шагов через пять проход стал резко сужаться. Точнее, подниматься к потолку. Кирпичные обломки, устилавшие пол, образовали пологую кучу, почти полностью перегораживавшую весь проход. Лишь у самого потолка оставался еще небольшой просвет, пролезть в который можно было только ползком.