Вскоре Мордатый прерывисто вздохнул и открыл мутноватые глаза. Рустам заботливо, придерживая за спину, помог ему сесть, мягко похлопал по щекам.
— Ну как, нормально? В голове не звенит?
— Нормально… — прокряхтел Мордатый и поднял глаза на Гориллу, — Толян, пала! Урою, мля!!
— Ну ты чо, Санек!.. — потерянно отозвался тот, — Не нарочно же, падла буду!
— Рустам, вы идите, — кивнул Маргус, — Здесь все в порядке, я вас догоню…
— У вас тут что — всегда так махаются? — неодобрительно поинтересовался на прощание Рустам, — Как хотите, пацаны, а это не дело. Нечестно так! Хотите помахаться — так по очереди договаривайтесь, а так — это что? Только шакалы так себя ведут…
— Понятно, фраера? — вздохнул мордатый Санек, глядя вслед уходящим Рустаму с Машей, — Взял приезжий бабай, да и сопли вам утер… Ничо махаешься! — признал он, протягивая Маргусу пачку «Примы», — В десантуре, что ль, так учат?
— Спасибо, не курю. — кивнул Ауриньш, — Да я-то так, середнячок… Это Рустам у нас боец классный. Чемпион училища по боксу, между прочим.
— Неслабо… — уважительно протянул Толян и о чем-то задумался.
Все это время рыжий котенок скакал вокруг, угрожающе шипел и выгибал спину. Наконец, решил, что пора вносить и свою лепту в наведение общественного порядка — решительно протопал к Толяну и, встав на задние лапы, принялся терзать передними его трикотажную штанину. Тот взвыл и собрался было отшвырнуть наглеца ногой, но споткнулся о взгляд Ауриньша и, втягивая с шипением воздух сквозь зубы, кое-как отцепил котенка, продолжавшего воинственно растопыривать лапы.
— Ты, морда! — убедительно обратился он к котенку, поднеся его к самому носу, — будешь об меня свои когти точить — хвост оторву на фиг, и скажу, что так и было! Понял, жопа рыжая?
С такой постановкой вопроса котенок был явно не согласен. И, фыркнув, ловко цапнул Толяна лапой за нос. Тот скорчил свирепую рожу и оглушительно гавкнул прямо в морду рыжему обидчику. Все облегченно заржали, и долго еще не могли успокоиться.
О стычке с парнями Маргус Рустаму ничего не рассказал — да и зачем, собственно? Но и сам Ауриньш не узнал об услуге, которую оказал ему Рустам месяц спустя, когда они вернулись из лагерей в Рязань.
В тот субботний день Рустам был отпущен в увольнение. Каких-то определенных планов на это увольнение у него не было, но не отказываться же, раз отпускают. Отгладив парадку и надраив ботинки, Рустам покинул стены родной альма-матер и неспешно направился в городской парк — побродить бездумно по тенистым аллеям, полюбоваться стенами старого Кремля, подышать воздухом вольной жизни. Дойдя до памятника Сергею Есенину, раскинувшего руки навстречу рязанским просторам (на правой ладони поэта красовался традиционный граненый стакан с остатками портвейна), Рустам заметил на скамейке Маргуса с Лилей, склонившихся над толстой тетрадью. Маргус что-то объяснял Лиле, быстро черкая в тетради карандашом. И был Маргус одет не в парадку, а в повседневное «хэбэ».